Подобное, как я уже говорил, проделывали со мной в Балхаше три с лишним года назад. Только тогда, в 1976-м, манекен нарядили в форму американского летчика. Мол, его, тяжелораненого, взяли в плен наши союзнички то ли в Никарагуа, то ли на каких-то островах и передали в Центр. Тогдашним заданием предусматривалось сначала обыскать этого парня, якобы измордованного неквалифицированным допросом третьей степени, а потом прикончить, чтобы не мучился. Такие милые забавы. Некоторым, особо чувствительным, даже предлагали прополоскать покойнику кишки — вдруг сожрал пилот что-то ценное перед тем, как угодить в плен! И никто, поверьте мне, не усомнится в необходимости такой процедуры, никто сгоряча не раскинет мозгами, что, если бы американец и проглотил какую-нибудь важную цидулку — то давно бы вывалил ее во время длительного перелета в Союз!
Но сейчас, наверное, задание будет простое — мол, аккуратно прикончить, да и точка.
Так и случилось.
Как только стемнело, группу «Z» в полном составе собрали у коттеджа. В тот вечер Кавказцу пришлось первым «привести приговор в исполнение».
— Работать сегодня будем с холодным оружием! — приказал Иванов и кивнул на манекен, прислоненный к стене дома.
Кавказец без раздумий бросился вперед и проткнул десантным ножом чрево «приговоренного». Сразу видно — парень, как все горцы, в ладах с булатной сталью.
Манекен начал сползать по стене. Из распоротого брюха потекла кровь, полезли внутренности.
Клянусь: все это было подстроено специально, чтобы еще раз как следует пощекотать нервы «Первого». Беднягу-полешука, постоянно находившегося рядом со мной, чуть не стошнило. И когда сразу после этого он услышал свой порядковый номер — мгновенно лишился чувств.
Заставлять его не стали. Объявили «Четвертого».
К тому времени совсем стемнело, и уралец, конечно же, не мог заметить, что «смертник» не шевелится и не собирается оказывать сопротивление. Удар пришелся в самое сердце. Довольный собой гэбэшник с гордо поднятой головой вернулся к «членам жюри», один из которых, наверняка представитель той же Конторы, в знак солидарности крепко пожал ему руку.
Настала моя очередь. Не стану кривить душей — хотелось выкинуть какой-то очередной фокус, например, метров с двадцати метнуть нож в горло «приговоренного», но я сдержался и сделал как все — подошел к манекену и с улыбкой на устах проткнул его ножом. Как ни в чем не бывало вернулся на свое место. Ни один мускул не дрогнул на лице.
И судьи по достоинству оценили настоящий профессионализм. Как я узнал впоследствии — за хладнокровие в тот вечер мне снова поставили наивысший бал.