Хлопнула дверца, машина резко взяла с места. Шамрай выдохнул скопившийся в груди воздух и на негнущихся, казавшихся деревянными ногах побежал домой, даже не посмотрев ни на мертвого Николая Семеновича, ни на свою убитую собаку. Черт с ними с обоими, важнее сохранить себя, а купить новую собаку не проблема, самого бы как собаку не пристрелили. Тут тебе ясно дали понять, что случается с теми, кто встал поперек. Яснее даже и придумать трудно. И ведь непременно найдется другой Шамрай, который пригласит тебя на «прогулку» – вот что ужасно! В каком мире мы живем, в каком мире?!
Дома Владислав Борисович сначала бросился было к телефону – хотел позвонить в милицию, чтобы на него не пало и тени подозрения, – но потом рванул к бару и прямо из горлышка, совершенно не ощущая вкуса, выпил больше половины бутылки водки. Да возьмет ли после такого хмель?
Присев к столу, он взял чистый лист бумаги и решил написать прошение об отставке – ну их к черту со всеми такими делами, лучше жить бедным, но жить!
Так ничего и не написав, Шамрай уронил голову на руки и горько зарыдал, как не рыдал уже много лет, с тех пор, как умерла мама. Владиславу было очень страшно.
Пистолет Сергей выбросил в Москва-реку, посчитав, что больше он ему вряд ли понадобится, поскольку теперь у него в руках было более сильное оружие. Прямо с набережной он направился домой, ощущая себя блудным сыном, вернувшимся после долгих странствий. Долгих? Но всего-то прошло меньше месяца, хотя и за это время успело столько воды и крови утечь…
Тетя Клава плакала, обнимая его, и даже отец не смог сдержать слез, но стеснялся их: вытирал украдкой и отворачивался.
– Все нормально, нормально, – прижимая к себе стариков, как заклинание твердил Сергей, пока они немного не успокоились.
Первым делом дома он сел к видеомагнитофону и сделал копию кассеты с откровениями Максимова-Бланка и Сергея Сергеевича – Жукова. Иметь копию никогда не помешает, жизнь, говорят, круглая штука и никогда не знаешь, когда и как она повернется.
Сходив в заповедный чуланчик, Серов надежно спрятал вторую кассету в тайничке за вынимающимся кирпичом.
Мелькнула мысль, что сюда же можно было положить и ТТ – все равно ни одна собака не пронюхает, о тайничке не знает даже отец, – но стоило ли связываться с неизвестно кому принадлежавшим оружием? Пусть лучше лежит на дне мутной реки.
Торжественно вернув отцу ключ от черного хода, Сергей вымылся под душем, переоделся и, наконец почувствовав себя действительно дома, позвонил Туру.
– Привет! Я дома и ничего не боюсь. Можешь передать это Трофимычу.