– Вы чего-то не договариваете, Антон Аркадьевич, – с сомнением покачал головой Берест. – Если вы считаете психомов неопасными, почему же стреляли в господина Котова?
– Вы правы, – Вольский окончательно сник и затравленно посмотрел на комиссара. – Мы… мы недавно заметили: они начали вести себя! А когда один из них бросился на лаборанта, пытавшегося отключить установку, стало ясно, что эксперимент… – он обреченно умолк.
– Это была женщина? Психом, который напал на лаборанта? – резко спросил я, толком и сам не понимая, откуда взялась эта убежденность.
– Д-да… Откуда вы знаете?! – Вольский недоуменно уставился на меня. – Понимаете, – вдруг заторопился он, – к нам незадолго до… м-мм, аварии пришла новая сотрудница, психолог, Надежда Селимова. Красивая молодая женщина, умница, она как-то сразу влилась в коллектив, вникла в проблемы лаборатории, высказала несколько весьма ценных соображений по поводу модуляции установки… – профессор задумчиво подергал себя за подбородок. – Единственной, пожалуй, неприятной чертой ее характера я назвал бы холодность. Да, именно холодность, буквально во всем: в общении с коллегами, в решении проблем, в отношении к мужчинам… И вот когда появились психомы, Надя первая высказалась, что, мол, мы, то есть люди, ученые, пока еще не доросли до понимания сути явления, а потому про него надо забыть до поры до времени.
– Но к ее доводам, конечно, никто не прислушался? – саркастически, но с внутренним облегчением усмехнулся я. – Естественно, открытие века, прорыв в науке!..
– Вот именно, Дмитрий Алексеевич! – почти вызывающе отреагировал Вольский, но тут же снова потух. – Хотя, по большому счету, Надежда была права. Кстати, «манок» тоже придумала она. А вот ее собственный психом…
– Не та ли это Надя, подруга Аннушки? – повернулся я к Бересту. – Которая встречалась с мужем Закревской?
– Похоже на то, – кивнул он, – уж слишком много тут совпадений. И что же ты предлагаешь?
– По-моему, выход один, – я пристально взглянул на Николая, – немедленно выключить эту чертову установку, а психомов выловить как можно быстрее.
– Кажется, господин Котов прав, Антон Аркадьевич? – Берест решительно поднялся. – Собирайтесь, едем в Институт.
– Нет, что вы! – Вольский попятился. – Это же… нельзя! Ни в коем случае! Государственный эксперимент!.. Меня же… Я боюсь, господа, – закончил он честно.
– Вы, профессор, не просто трус, – сказал я почти нормальным голосом, вкручивая окурок в пепельницу, – вы еще и пакостник от науки. Но бить я вас не стану, хотя очень хочется. Просто сейчас мы с комиссаром вам кое-что покажем, и если после этого вы хоть что-нибудь поймете, значит, на этом свете для вас еще не все потеряно!