Николай молча достал записную книжку и принялся тщательно ее перелистывать. Я тоже сообразил, о каком номере идет речь, и, поскольку память у меня на цифры оказалась не в пример лучше, чем у комиссара, тут же выдал результат:
– «556–556. Всегда рада с вами встретиться! В любое время! Айрис».
– В точку! – крякнул Ракитин.
Берест захлопнул книжку и рявкнул, не оборачиваясь:
– Еще раз услышу посторонние звуки, удалю источник!
– Это вместо спасибо?
– Это в знак благодарности! Заткнешься ты наконец?
– Молчу, как рыба об лед!
У Николая от напряжения даже загривок покраснел, но он взял себя в руки, а я (в который раз!) дал себе зарок следить за языком, иначе в один далеко не прекрасный день комиссар на самом деле решит привести угрозу в исполнение, и я лишусь своего главного достоинства, переходящего временами в недостаток.
– Продолжим, господа? – Олег, как ни в чем не бывало, расстегнул свой органайзер и раскрыл на нужной ему записи. – Во-вторых, некто Марина Владиславовна Корсакова, двадцати четырех лет, не замужем, студентка заочного отделения юридического факультета Университета, входящая в число подозреваемых в качестве возможной соучастницы преступления, в настоящее время в городе отсутствует, что не соответствует информации, полученной от ее родственницы, гражданки Крестовской Инессы Павловны. Последняя при опросе утверждала, что Корсакова в данное время сдает сессию и проживает у нее в квартире.
Ракитин замолчал, взял со стола комиссара початую бутылку «Сибирских Афин», поискал глазами стакан, не нашел и отхлебнул прямо из горлышка.
– Извините, Николай Матвеевич, с утра ничего не пил, горло пересохло, – он осторожно вернул бутылку на место. – Оперативная проверка установила, что Корсакова еще неделю назад уехала домой, в город Белово Южно-Сибирской губернии, сдав последний экзамен экстерном. Отъезд подтвердили две ее подруги, провожавшие Корсакову на вокзале.
– Ни фига себе! – вырвалось у меня, но Берест не обратил на реплику никакого внимания.
– У тебя все? – ровным голосом поинтересовался он у Ракитина.
– Почти. По уточненным данным гистогенетической экспертизы, труп Долгового Игоря Леонидовича имеет существенно более глубокие возрастные изменения в тканях по сравнению с остальными жертвами. Ребята из лаборатории говорят, мол, такое впечатление, что этот Долговой просто сгорел, хотя явных следов термического воздействия нет. Клетки, говорят, будто сварились изнутри. Точнее передать не могу, они пришлют нам завтра подробное заключение. Теперь все.
– Выводы? – снова невозмутимо спросил комиссар, доставая, впрочем, любимую трубку, что было первым признаком взволнованности.