Собирали груз у Анечки в институте. У нее там кандейка на первом этаже. Девчонка славная. Открытая. Глаза нараспашку. Хозяйственная. В кандее бутор лежит на все времена. Альпинистские дела по стенам висят, веревки на особо почетном месте. Пара резиновых лодок с транцем и без. Мотор «Ветерок» новенький стоит. Гидрокостюмы.
Противогазы сюда же разгрузили. Продукты по списку завезли, что Петр указал и Аня скорректировала.
Возим, грузим, а меня все тревога гложет, как там дела в Канске, и гадость всякая в голову лезет.
Ужинали у меня вместе с Лысым.
Жена настряпала всякой всячины. Серега в ударе. Кричит над полными тарелками:
— Не бывает много пирожков с мясом!
— А с капустой? — жена спрашивает.
— И с капустой не бывает…
Вмазали по рюмахе. Сидим, как в старые добрые времена, и разное вспоминаем. Покойничков помянули — друзей, врагов, бывших друзей, кто рядом не удержался и по глупости собственной голову сложил.
На вторую бутылку пельменей наварили. Серега себе не изменяет.
— Не бывает много пельменей! — орет. — С похмелья завтра штук восемьдесят съем, что мне ваши сегодняшние сорок…
Я хохочу, не могу, он всегда такой.
Фотки достали. Двухтысячный год, мы с Лысым «воруем» вагон ничейной слюды. Лагерь наш прямо на рампе около ж/д ветки. Воду привозят раз в сутки — пятьдесят литров. По двадцать пять на брата. Лето, жара.
Я объявил ему тогда: мол, «моется тот, кому лень чесаться». Пословица армейская верная. Пять дней чеса, и три недели даже не потел. Спросите, почему лагерь так поставили? Рядом со слюдой. Поселок Большой Невер — глухой. Работы нет, вот и тащат местные все что ни попадя. Тары заполнено на вагон. Стоит отвернуться, и хана, не будет мешков — высыплют слюду на землю. Мешки на пропой пойдут, а мы — начинай сначала…
Побродяжили мы, конечно, с Серегой в девяностых. Воспоминания на третьем пузыре закончились — жена скомандовала.
Хотел посопротивляться, ведь и половины не оговорили, но права она, завтра последний день на сборы, и в «подземлю».
Постелила нам с Серегой в гостевой комнате. Перегар от меня, видите ли.
Соревновались, кто кого перехрапит, всю ночь. Один раз показалось даже, что снова мы в палатке в Большом Невере, сильно уж Лысый своим переломанным носом хрюкал. Но ничего… Проснулись все-таки дома.
Тревоги из-за Канска и утром не растаяли. Есть ощущение активности какой-то с той стороны.
Перед тем как из дома выходить, не удержался и набрал директора «Медведя».
Поздоровался и спрашиваю:
— Как там постояльцы наши?
— Живут, — отвечает. — К вам интереса больше не проявляли. И такое чувство, будто ждут кого-то. Хотел, чтобы милиция документики проверила, но потом передумал — мне контролирующие органы тоже ни к чему.