И опять ножом слегка подрезали. Трофим зло сказал:
– Мне на медный рундук надо! Спешно! Боярин велел!
– Какой боярин?
Трофим промолчал.
– Ладно, – сказали, – здесь недалеко. Иди! – и пнули в спину.
Он пошёл. Опять на ощупь. Но когда повернул не туда, его тут же схватили и подправили. Трофим пошёл дальше. Судя по шагам, за ним шли трое. Все сапоги были с подковками. Молчали. Шли в кромешной темноте. Потом впереди забрезжил свет. Дошли до угла, повернули на свет и увидели медный рундук.
При медном рундуке опять сидели четверо. Один из них, завидев Трофима, усмехнулся. Это был, Трофим его узнал, тот стрелец, который называл его по имени и требовал показать ухо. А теперь он ничего не требовал, только спросил:
– Ну, как сходил?
– Сходил с толком, – ответил Трофим. – Вот разве что эти за мной увязались. – И, обернувшись, указал на тех, что стояли за ним. Они, как Трофим теперь увидел, все были одеты в чёрное.
Стрелец от рундука сказал:
– Это, Пыжов, не увязались, а это они к тебе приставлены. Чтобы с тобой чего не вышло. Тебе куда сейчас?
– Мне надо по делу, – ответил Трофим. – Меня боярин дожидается.
– Какой ещё боярин? – удивился тот стрелец. – Ночь глухая, Пыжов. Все добрые люди давно спят. А ты к боярину! Окстись.
– Да мне боярин велел! Непременно! Не то он… – начал было Трофим.
– Что? Велит голову срубить? – насмешливо спросил стрелец. И насмешливо продолжил: – Коли обещал, то срубит. Но уже утром. А сейчас ещё ночь, никто ночью голов не рубит, на то будет светлый день, чтобы не промахнуться. – И, уже обращаясь не к Трофиму, а к его невольным провожатым, приказал: – Отведите его на Козлятник, а там за малой лестницей вторая дверь. И чтоб больше не шастал! Чтоб я его больше не видел!
Один из этих в чёрном крепко схватил Трофима за руку, и они пошли дальше. Опять стало темно. Опять только звякали подковки. Трофим шёл и думал, что стрелец был прав: никто ему сейчас голову рубить не будет, спешить некуда, так что у него ещё будет много времени ко всему приготовиться. Не то, что в Новгороде – он и сообразить ничего не успел, как чик – и дух вон. Без покаяния. А тут до самого утра…
– Стоять! – строго велели сзади.
Трофим остановился. Один из провожатых толкнул дверь, дверь открылась – и Трофим увидел Клима, который сидел на своей лавке, а рядом горела лучина. Трофим зашёл в дверь. Её за ним сразу закрыли. После было слышно, как они ушли – и подковки перестали цокать. Трофим облегчённо вздохнул.