Когда приволокли Балакирева, он приказал вздернуть шута на дыбу. Повисев некоторое время на вывороченных руках, тот повинился, что возил письмо из Преображенского в Покровское к Монсу, а что было писано в том письме, ему неведомо.
Суворов и другие были словоохотливее, и Петр понял, что подметное письмо не врет.
Следствие особый интерес проявило к переписке Монса и «синенькому письму с рецептом питья». Однако конечный результат остался неясен, т. к. многие бумаги оказались уничтожены. Ушаков по приказу Петра (после разговора с Екатериной) не стал более затрагивать любовную сторону дела, а переключил сыск на государственную деятельность Виллима Монса, который оказался великим взяточником.
Список взяток был огромным, его оказалось достаточно, чтобы вынести суровый приговор. В заключении суда говорилось: «А поскольку Монс по делу явился во многих взятках и вступал за оные дела, не принадлежащие ему., мы согласно приговорили учинить ему Виллиму Монсу – смертную казнь. А имение его, движимое и недвижимое взять на Его Императорское Величество».
Остальных, проходивших по этому делу, подвергли суровым наказаниям. Шуту и камер-лакею Балакиреву досталось менее всех. Ему дали 60 палок и отправили в Рогервик на 3 года.
16 ноября 1724 г. в десятом часу пополудни на Троицкой площади была произведена экзекуция. Пастор Нацциус сделал последнее напутствие Виллиму Монсу. Держась за руки, они поднялись на помост, где стоял у плахи палач. Монс побелевшими губами шептал последнюю молитву. Его шатало. Перед плахой он опустился на колени, Нацциус его осенил крестным знамением и отошел в сторону. Монс положил голову на плаху, обняв ее руками.
Когда все было кончено, голову с полуоткрытыми глазами пиками водрузили на длинный шест. Обезглавленное тело пиками забросили на колесо, прибитое к гладкому бревну, где его быстро присыпал снег. Говорят, на второй день Петр, сидя в карете с Екатериной, приказал вознице завернуть на Троицкую площадь. У эшафота карета остановилась. Он открыл дверцу и молча смотрел на голову Монса. Екатерина также смотрела на вершину шеста, однако выдержала пытку, не дрогнула и не расплакалась.
27 января 1725 г. Петр скончался. Около него лежала грифельная доска с недописанным завещанием: «Оставить все.»
Едва кончился официальный траур, во дворце Екатерины начались нескончаемые увеселения и «машкерады». Сев на российский престол, с помощью Меншикова, Екатерина самоустранилась от государственных дел, равнодушно взирая на начавшуюся борьбу между П.А. Толстым, А.М. Девиером, А.И. Остерманом и другими из вновь созданного Верховного совета с всемогущим Меншиковым во главе.