Список дел на сегодня как всегда был маленький, состоял он не более чем из пяти пунктов. Пшежень не позволял себе перегружать Марину работой, понимая, что Горбовский-то ее точно щадить не станет, если ему вдруг вздумается поиздеваться над девушкой. А такое желание возникало у него довольно часто за эту неделю, причем его поручения были настолько же сложны, насколько и бессмысленны. Чаще всего Лев Семенович просто отправлял Марину куда-нибудь подальше, с глаз долой, чтобы не видеть ее и лишний раз не злиться. Спицына безропотно подчинялась. Такие задания позволяли ей побывать в чужих отделах и поближе познакомиться со многими интересными учеными, а также с их не менее интересными исследованиями.
Исполнительность и серьезность, с которой Спицына относилась к работе в лаборатории, очаровали Пшежня сразу же. Он полюбил Марину, как внучку, и часто заводил разговор с Горбовским о том, что девочка не так и плоха, что он должен перестать придираться к ней. Лев только отмахивался, а порой начинал злиться, но объяснять свое поведение не собирался, менять его – тоже. Не только Юрек Андреевич, но и все остальные вирусологи в течение недели не раз замечали, как поглядывают друг на друга Горбовский и Спицына. Их взаимная неприязнь все не ослабевала, и на это обратил внимание даже Тойво, как всегда выдав неподходящую к ситуации пословицу: «Муж и жена – одна сатана», причем значения слова «сатана» Ли Кан, как выяснилось, не знал.
– Есть вопросы, Мариша?
– Пока что нет, Юрек Андреевич. Разрешите приступить к исполнению?
Гордеев улыбнулся, но промолчал. Его безумно забавляли эти военные выражения, слетавшие с уст юной и хорошенькой девушки.
– Разрешаю, боец. Но прежде позови мне сюда Горбовского.
– Есть.
У Марины немного похолодело внутри. Еще ни разу за эту неделю она первой не обращалась к своему мучителю и непосредственному начальнику. Она вышла в лабораторию, но Горбовского там не оказалось, только Тойво и Гаев сосредоточенно работали с образцами. Их просторные столы были завалены ретортами, бюретками, мензурками, перегонными кубами, штативами с пробирками и кватчиками, бумажными фильтрами и прочим необходимым оборудованием. В целом рабочие места вирусологов находились в состоянии хаоса и нагромождения, как и полагается рабочим местам ученых, любящих свою работу больше, чем порядок и системность.
– Доброе утро. А где Лев Семенович?
Гаев поднял на нее удивленный взгляд.
– Приветствую. А зачем он тебе?
– Не мне, Юрек Андреевич попросил.
По идее, Горбовский мог находиться только в трех местах: склад, хранилище или виварий. Марине было позволено заходить только в одно из этих помещений – на склад. Чаще всего ее туда и загоняли: проверить или принести что-нибудь.