– Остальные кандидатуры еще менее подходят на роль информатора.
– Просто Вы слишком добродушны, чтобы подозревать кого-то конкретно.
– А ты подозреваешь кого-то конкретно? Ты серьезно, Лев?
– Сначала я решил, что это Спицына. Не смейтесь, Юрек Андреевич! Дайте договорить. Я руководствовался тем, что начал замечать наличие информатора сразу после ее появления в лаборатории. Время совпало, понимаете? К тому же ее стремление попасть сюда было настолько же сильным, насколько необъяснимым было ее решение работать именно в нашем отделе, не находите? Вспомните, как все мы удивились. Ненавидя меня и зная, что это взаимно, она все равно идет на практику под мое руководство. Зачем?
– Однако… – призадумался Пшежень, прежде только усмехавшийся. – Раньше я как-то не думал об этом.
– Согласитесь, ее поступок наводит на размышления. И то, как она всеми силами хочет задержаться здесь, остается до вечера, хотя может уйти после обеда, и так далее.
– И терпит тебя? – кольнул Пшежень, приподнимая брови шутливо. – И безропотно исполняет твои самодурские приказы?
– И это тоже. Но предположение относительно Спицыной надолго не задержалось у меня в голове, несмотря на то, что у нас с ней не слишком хорошие отношения. И мне было бы лестно подтвердить свою неприязнь к ней подобным образом. Однако я подумал и решил, что она слишком бестолкова для должности информатора.
Юрек Андреевич не выдержал и в голос засмеялся.
– За что ты с ней так, Лева? Девочка просто прелесть. Серьезная, исполнительная, увлеченная…
– И слышать не хочу. Вы все ее не знаете, – отрезал Горбовский, крайне недовольный тем, что тема разговора в очередной раз уплывает в сторону столь ненавистной ему особы.
– А мне кажется, Лев, что это ты один у нас до сих пор ее не знаешь и не стремишься к этому. Ты до сих пор судишь о ней только по первому впечатлению.
– У нас не об этом разговор, Юрек Андреевич.
– Хорошо, я знаю, как ты не любишь эту тему, но рано или поздно… Эх, Лев… – Пшежень усмехнулся в усы. – Все рады видеть молоденьких девушек, кроме Горбовского… Ладно-ладно, не хмурься ты так. Если Спицына отпадает, то кто остается? Уж не подозреваешь ли ты меня? – спросил Пшежень с открытой улыбкой.
– Почему Вы обходите стороной Тойво?
– Тойво? – переспросил Юрек Андреевич. – Этого чудака?
– Вот именно. Прикрытие у него просто замечательное. Никто и в жизни не подумает, что китаец, путающий значение русских слов, может оказаться информатором. Он слишком прост и наивен, чтобы его подозревать, не так ли? А может быть, он настолько умен, что притворяется смешным.