– Видите ли, коллеги, – вещал Крамарь, жуя бутерброд, – я склонен быть уверенным, что вирусы произошли из сложных белковых комплексов и нуклеиновых кислот, причем в то же самое время, что и первые живые клетки на Земле. Миллиарды лет вирусы зависят от клеточной жизни. Об этом пишет сам Ремизов, а мы все знаем, что его авторитет невозможно пошатнуть.
– Ремизов – Ремизовым, но ты и правда думаешь, что надо разграничивать вирусы и другие неклеточные формы жизни?
– Говоря таким образом, мы их уже разграничиваем.
– Но постой, вирусы и вирионы…
– Вирионы невозможно рассматривать как вирусы – у них нет белковой оболочки…
– Зато есть молекулы РНК! К тому же ряд характеристик все же позволяет сблизить вироиды с вирусами.
– Сблизить! – поднял палец Крамарь. – Но не отождествить, заметьте. Вы можете называть их даже субвирусными частицами, но это – не вирусы.
– Но ведь вирус гепатита D имеет РНК-геном, схожий с геномом вироидов, – вмешалась Марина, понимая, что может блеснуть кое-какими знаниями.
На нее посмотрели по-новому.
– Однако он сам не синтезирует белок. Для этого он использует белок капсида вируса гепатита B и может размножаться только в клетках, заражённых этим вирусом.
– Именно поэтому вирус гепатита D является дефектным.
– Я считаю, – начал один из ученых, Стриженов, – что каждая теория несовершенна. Послушайте, ведь гипотеза коэволюции, которую мы так обсуждаем, противоречит определению вирусов как неклеточных частиц, зависимых от клеток-хозяев.
– А регрессивная – не объясняет, отчего даже мельчайшие клеточные паразиты никак не походят на вирусы, – сказала девушка.
– Вот именно, – закивал Стриженов.
Крамарь был горд, ведь именно он пригласил Спицыну. В отделе она нравилась всем с самого момента знакомства, с первого дня ее пребывания в НИИ, с первой экскурсии. Особенно девушка импонировала самому Крамарю. После обеда он провожал ее обратно и заговорил о том, ради чего и позвал ее.
– Марина, ты подумала о том, что я предлагал тебе утром?
– Подумала. И я не знаю, что ответить. Я не хочу отнимать у Вас время.
– Если все зависит только от моего времени, то я готов отбросить это и услышать положительный ответ. Я беспокоюсь, Марин, – они во второй раз за день остановились у входа в секцию вирусологии и обратились друг к другу. – Я провожу тебя сегодня вечером. Это не обсуждается. Как я могу позволить, чтобы он напал на тебя еще раз.
Марина ничего не отвечала. Вдруг дверь открылась, и им пришлось отступить на несколько шагов. Это был Горбовский. Увидев Марину и Крамаря вдвоем, он, как ему показалось, ничего не испытал, кроме раздражения: кто-то тратит время на воркование, вместо того, чтобы работать. Коротко пожав руку Сергею Ивановичу, Горбовский пошел прямо по коридору и вскоре скрылся за поворотом. В руках у него была его синяя папка, а походка как всегда была деревянной, размашистой.