– Стой, дорогой, – рычал Джавадов, оттаскивая Векслера подальше от двери. – Стой, говорю! Зачем торопишься? Только пришел и уходишь! Так не бывает между знакомыми!
– Векслер, – прошептал Пономаренко.
– Векслер! – заорал в восторге Кент.
Гаррис, к которому уже успел вернуться его апломб, возмутился самоуправством сержанта.
– Оставьте его, – потребовал генерал. – Это мой человек.
Кент обернулся как ужаленный.
– Ваш человек? – широко открыл глаза он.
– Это фашист! – кричал Джавадов. – Тот самый фашист!
Ребров ничего не понимал. Гаррис тоже.
– Сейчас я объясню вам, – сказал капитан Пономаренко.
Бывший гауптман обладал способностью разбираться в обстановке. Он заметил и гневные лица русских, и растерянные физиономии американцев. И Гюнтер Векслер понял, что его последний шанс – это сыграть на каких-то противоречиях, которые возникли в этой комнате между русскими и американцами.
Немец поднял руку.
– Ладно, – сказал он, – я расскажу все сам!
Стэнхоп тяжело поднялся с кресла и подошел к Векслеру.
– Советую вам молчать, – с угрозой проговорил он.
Но Векслеру было не до Стэнхопа.
– Господин полковник, – сказал он, обращаясь к Реброву, – я заявляю, что…
Стэнхоп обернулся к Гаррису.
– Действуйте же, черт вас побери!
Гаррис встал и заявил, что сам будет вести допрос этого человека.
– Нет, – возразил Ребров, – я хочу его выслушать.
Гаррис потемнел от злости.
– Минуту, полковник, – сказал он. – Хозяин здесь я… Убирайтесь, Векслер!
Кент усмехнулся.
– Ну уж нет! Теперь-то он не улизнет. Этот человек командовал отрядом, который едва не схватил вас, генерал, с Патти, а потом ранил и забрал в плен русских товарищей и меня. Он предлагал нам мерзость и, не добившись своего, приказал расстрелять нас!
Кей мгновенно оценил обстановку.
– Убейте его, Гаррис! – завопил он.
Гаррис понял партнера. Он ринулся к немцу, на ходу вытаскивая пистолет. Ребров и Кент с трудом остановили генерала и отобрали оружие. Гаррис тяжело дышал и клялся, что Векслер все равно не уйдет от него.
– Вы кончили, и я могу продолжать? – спросил бывший гауптман.
– Нет, черт возьми! – воскликнул Гаррис. – Вас отведут в тюрьму и мы поговорим там!.. Динкер!
Ребров взглянул на часы и поднял руку.
– Его никуда не отведут… без моего приказания.
Генерал Гаррис окончательно потерял над собой власть. Захлебываясь от ярости и брызжа слюной, он выкрикивал отдельные фразы и слова, смысл которых заключался в том, что здесь американская зона и командует в этой зоне только он, Гаррис, а не кто-нибудь другой, будь это сам дьявол.
– Нет, – сказал полковник Ребров, когда американец немного успокоился. – С шестнадцати часов сегодняшнего дня этот район отходит к советской зоне оккупации Германии… Мы впустили войска союзников в Берлин.