Нам могут задать вопрос, каким образом мы получили все эти сведения. Мы узнали об этом благодаря «40 О.Б.», а «40 О.Б.» было окружено абсолютной тайной в продолжение всей войны и далее в течение 16 лет, и только несколько месяцев назад тайна была открыта адмиралтейством.
Первое, что предпринял английский флот тотчас по объявлении войны, было вылавливание из глубины моря германских телеграфных проводов. Все они были обрезаны и приведены в негодность. Таким образом, германцы могли сноситься со своими офицерами на военных кораблях только через посольства нейтральных стран или по беспроволочному телеграфу. Зная, что их депеши могут быть перехвачены, они постоянно меняли свои секретные шифры и, к счастью для нас, были убеждены до самого конца войны, что их никто не в состоянии расшифровать. Но наша морская разведка Интеллидженс сервис натолкнулась на счастливую мысль сформировать группу экспертов по этой мудреной отрасли под руководством сэра Альфреда Эвинга, и названная группа сумела разрешить все задачи, задаваемые ей немцами. Были установлены радиостанции по всему британскому побережью, и вся их ночная добыча посылалась в камеру «40 О.Б.» при адмиралтействе, где документы эти расшифровывались; узнавать тайные планы из собственных уст неприятеля было куда лучше, чем получать тонны сообщений от армии шпионов, находившихся на службе у союзников. О существовании «40 О.Б.» никто почти не знал, ее скрывали даже от женатых министров. Расшифрованные депеши, число которых достигало иногда двух тысяч в день, хранились в глубочайшей тайне, и даже лица, стоявшие во главе правительств и пользовавшиеся этими сообщениями, не всегда знали об их происхождении.
Именно одна из таких депеш, адресованная Циммерманом на имя президента Карранса и обещавшая ему штат Аризона и Новую Мексику, если он присоединится к Центральным державам, побудила Соединенные Штаты принять участие в войне. Такая же депеша, своевременно показанная французам, спасла Верден; целые серии сообщений, посылавшиеся нашей противовоздушной защите, подготовляли ее заблаговременно к отпору каждого налета цеппелинов на Англию. До конца войны германцы так и не могли догадаться, каким образом обнаруживались их тайны, и не переставали охотиться на шпионов, разыскивая их даже в среде самых ответственных своих чиновников и должностных лиц. Самой крупной ошибкой немецкой интеллигенции было то высокомерное презрение, с которым она относилась к умственным способностям лиц негерманского происхождения, и эта ошибка весьма дорого стоила немцам.