Я стою возле кресла королевы, когда замечаю какое-то смятение в конце большого зала, сквозь воздух, плывущий от жара серединного очага, который герцог с гордостью сохранил в Пенсхерсте, оставив все в большом зале на прежний манер. Кто-то спешно рассказывает о чем-то одному из людей кардинала Уолси, потом вести передаются от одного к другому, по всему залу, и, наконец, достигают Томаса Мора, который склоняется к толстому красному плечу и шепчет во внимательное ухо.
– Что-то случилось, – тихо говорю я королеве.
– Разузнайте, – отвечает она, и я отступаю от ее кресла в сумрак зала и иду – не к кардиналу, который остался на месте и по-прежнему льстиво улыбается, отстукивая ритм танца, словно ничего не слышал; но прочь из большого зала, через двор, туда, где мальчик-конюх держит под уздцы разгоряченную лошадь гонца, а другой снимает с нее пропотевшее седло.
– Погоняли его, – замечаю я, проходя мимо, словно шла по своим делам.
Мальчики низко мне кланяются.
– Едва не охромел, – жалуется один. – Я бы такого красавца так не гнал.
Я мешкаю и похлопываю коня по влажной шее.
– Бедняга. Издалека скакал?
– Из Лондона, – отвечает парнишка. – Но гонец и того хуже, он из самого Эссекса.
– Долгая дорога, – соглашаюсь я. – Он к королю, надо полагать.
– Да. Но оно того стоит. Сказал, получит по меньшей мере золотой нобль.
Я смеюсь.
– Ну а вам остается вознаградить бедного коня, – говорю я и иду дальше.
Я поворачиваю, едва скрывшись из виду, прохожу через дворик сбоку от большого зала и захожу через боковую дверь, кивнув стражам. Нахожу в глубине зала Томаса Мора, который смотрит на танцующих, он улыбается и кланяется мне.
– Так Бесси Блаунт родила мальчика, – заявляю я.
Он пробыл при дворе недостаточно долго, чтобы научиться туманить свои честные карие глаза.
– Ваша Милость… Я не могу сказать, – запинается он.
Я улыбаюсь.
– И не надо, – говорю я. – Вы ничего и не сказали.
И возвращаюсь на свое место возле королевы, прежде чем кто-либо заметит, что меня не было.
– Новости от Бесси Блаунт, – говорю я королеве. – Мужайтесь, Ваша Светлость.
Она улыбается и склоняется вперед, хлопая в ладоши в такт музыке, когда король выходит в середину круга, кладет руки себе на бедра и танцует быструю джигу, стуча ногами по полу.
– Говорите, – произносит она поверх аплодисментов.
– Она, похоже, родила мальчика, – говорю я. – Гонец рассчитывал на награду. Король заплатит только за новости о мальчике. И человек Уолси, Томас Мор, этого не отрицает. Из него не выйдет хороший придворный, он совсем не умеет лгать.
Она не перестает улыбаться. Генрих кружится, взрыв аплодисментов встречает окончание танца, и король видит, что его жена встает и хлопает, довольная его выступлением. Он кланяется ей и ведет в круг другую девушку.