— Простое ружьё стоит пятьдесят рублей серебром, пять копеек каждый патрон, могу брать цену мехами, лошадьми. Скоро два десятка моих людей поедут обратно, передашь им задаток в виде сотни коней, скажешь количество ружей и патронов, через два-три месяца они с караваном пойдут по этому пути на восток. Мы постоянно собираемся водить караваны по этому пути, готовь запасы корма для коней, и копи меха и серебро для покупки ружей. Самое главное условие, чтобы никто не нападал на мои караваны, даже при моём отсутствии. Узнать наши караваны легко, — я показал руками форму нашей повозки, — наши фургоны ни с кем не спутать. Если будут сомнения, спроси, знают ли они меня или моего друга — Владимира Кожевникова.
Срым молча смотрел на меня, нахмурив брови. Не сомневаюсь, что нетерпеливый степняк прикидывал возможность нападения на наш караван и захвата интересующего оружия даром. Желание одним ударом обогатиться и решить все проблемы настолько читалось в его глазах, что я не выдержал и напомнил.
— Никто в мире, кроме меня и моего друга Кожевникова не умеет делать патроны к нашим ружьям. Надеюсь, ты достаточно разумен, чтобы не повторить ошибку того хана из Младшего Жуза? От его орды только убитыми мы собрали сто двадцать человек, думаю, ты слышал об этом. Наш народ говорит, 'Плохой мир лучше хорошей ссоры'. Мы тебе предлагаем не плохой мир, а очень хороший. Если ты со своими людьми обеспечишь нам спокойный путь от Барнаула на востоке до Белорецкого завода на западе, продавать ружья в Среднем Жузе мы будем только тебе. Другие казахи смогут покупать оружие по твоему разрешению. Считаешь, этого мало?
Ханский сын сел на кошму и задумался, уставившись взглядом на наш подарок. Минут пять мы сидели в ожидании окончательного решения нашего хозяина. Ильшат развернулся, чтобы в случае опасности быстро выхватить револьвер. Даже Клаас замолк, хладнокровно попивая кумыс из своей пиалы. Однако, наши опасения оказались напрасными, здравый смысл восторжествовал, через полчаса мы распрощались и отправились в свой лагерь. Палыч со своими бойцами ждал нашего возвращения с оружием в руках.
— Всё нормально, — улыбнулся я, спрыгивая с седла, — провизия будет. Завтра приедут наши проводники, но, караулы надо усилить, хуже не будет.
С того дня и началось наше сотрудничество со Срымом Датовым, как звали ханского сына официальные русские чиновники. Благодаря его проводникам путь до Барнаула оказался обыкновенной прогулкой по зимней степи. Нет, были на нашем пути и бураны, задерживавшие движение на два-три дня. Приходилось стоять и нервничать на переправах через крупные реки. Но, права оказалась народная мудрость, даже худой мир лучше доброй ссоры. Трижды на нашем пути вставали склады с запасами корма для коней, в которых мы основательно растрясли запасы 'скобяного товара'. Только два десятка трофейных ружей удалось приберечь на обратный путь наших гонцов. Их мы отправили сразу по прибытии к нашим складам на алтайских заводах, убедившись в сохранности своего имущества. Вообще, чем дальше мы двигались на восток, тем добрее и спокойнее становились люди. Бунтарская суматошность, поднятая пугачёвским восстанием, осталась далеко позади. Русских людей в Сибири оказалось мало, даже население Барнаула, полумиллионного города в двадцатом веке, не превышало двадцати тысяч человек. По меркам прошлой жизни, посёлок городского типа, не более.