Хорошо все-таки, что его не засунули в общую камеру. Сейчас пришлось бы общаться с какими-нибудь идиотами и делать так, чтобы сразу зауважали и в дальнейшем не беспокоили. Евгений не сомневался, что для него это трудности не составило бы. Но хлопотно ведь! А здесь можно даже подремать до прихода полицейского начальства. Со спокойной совестью, уж она-то его совершенно не мучает. Он, действительно, закрыл глаза и через короткое время задремал, не обращая внимания на шум и крики в соседних камерах. До их обитателей ему абсолютно не было дела.
Местные следователи не очень спешили, и Евгению удалось проспать целых три часа до той минуты, когда его разбудило звяканье ключа о решетку. За ним явился не тот сержант, что доставил его в полицию, а совершенно другой полицейский чин, впрочем практически ничем не отличавшийся от предыдущего. По крайней мере с таким же, совершенно бараньим выражением лица. Этакий тупоголовый обалдуй, который кроме службы и уставов ничего не знает и знать не желает. Евгений, поняв, что сейчас его заберут из временного пристанища, поднялся с койки, сделал конвоиру успокаивающий знак, дескать, сейчас, одну минуточку, и умылся ледяной горной водой, что сразу прогнало остатки сна. Вот интересно, на новом месте, так сказать, ему абсолютно ничего не приснилось! То ли он так уж был спокоен за свою судьбу, то ли нервная система у него была очень крепкой, но Миронов действительно, несмотря на всю необычность обстановки и ситуации, спал сном младенца. Разве что пузыри не пускал.
Наручники опять оказались на запястьях, но, как и в первый раз, не за спиной, а впереди, словно напоказ. Значит, порядки у них здесь такие.
Они вышли из тюремного коридора, за спиной, лязгнув, закрылась дверь. Придется ли еще увидеть «нумеро дьесисьете»? Или сейчас повезут куда-нибудь в другое место? Жаль, если оно будет менее комфортным, чем эта камера.
Но его никуда не повезли. Поднялись по лестнице из подвала, и конвоир, придерживая Миронова за локоть, повел его по коридору в глубь здания. Снующие люди, двери кабинетов. Интересно, у них что, очень высокий уровень преступности, раз он наблюдает такую бурную активность в полицейском управлении? Помнится, в отделениях советской милиции тамошний народ так активно не бегал по коридорам. Местный стиль работы?
Конвоир остановил Евгения перед очередной дверью и постучал в нее костяшкой согнутого пальца. Изнутри послышался невнятный ответ, и они вошли. Помещение можно было бы назвать «комнатой для допросов». На стене – большое зеркало, вероятно, прозрачное с другой стороны, чтобы можно было незаметно наблюдать за действиями допрашиваемого. Такие зеркала Миронов помнил по американским боевикам. Посередине комнаты – стол со стулом, а перед ним круглый табурет, и он, да, точно, привинчен к полу! Это, чтобы допрашиваемый следователя в порыве откровения внезапно по башке не изумил. А за столом – приятного вида мужчина в строгом темном костюме, белой рубашке и при галстуке. Его так и тянет назвать джентльменом. Не похож он что-то на перуанца.