Но не так было у Выготских в Гомеле. На фоне реквизиций и грабежей, голода и разрухи заболела тяжелой формой туберкулеза мать, а за нею и младший 13-летний сын, состояние которого вызывало особенную тревогу. И единственным спасением, по мнению медиков, могло бы стать пребывание мальчика в Крыму.
«Дорога в Крым лежала через Киев, – читаем мы в книге Г. Л. Выгодской и Т. М. Лифановой «Лев Семенович Выготский. Жизнь. Деятельность. Штрихи к портрету». – Лев Семенович повез брата и мать. Но когда с огромным трудом им удалось добраться до Киева, состояние ребенка резко ухудшилось, и о дальнейшей дороге в Крым нечего было и мечтать. Больного пришлось поместить в клинику, а Лев Семенович с матерью сняли комнату рядом, чтобы целый день иметь возможность находиться вместе с ребенком. Через несколько месяцев мальчику стало как будто бы немного лучше, однако врачи считали, что тяжелую дорогу в Крым он не перенесет, и рекомендовали забрать его домой. Прислушавшись к их совету, Лев Семенович вернулся с матерью и братом в Гомель» (Выгодская, Лифанова, 1996, с. 45).
Теперь уже я с большой долей уверенности могу предположить, что за собирательным словом «врачи», скорее всего, скрывался мой дед Зимель Абрамович Пресман, участник Русско-японской войны, прошедший клиническую школу у знаменитого киевского профессора Яновского и самый популярный в ту пору частнопрактикующий врач в полупролетарском районе Киева на Подоле. И еще можно сказать про деда, что был он человеком долга, не делившим больных на категории и стремившимся сделать для каждого все, что было в его силах (подробнее о нем см.: Рейф, 2005, с. 68–69). Так что все пути по приезде Выготских в Киев, конечно, вели к нему, поскольку с моей бабушкой-гомельчанкой они были уже близко знакомы, а может быть, даже состояли в дальнем родстве.
Вот при таких драматических обстоятельствах и произошла еще одна встреча двадцатидвухлетнего Выготского с моей тетей, которой в один из дней (скорее всего прощальный) и был подарен сборник А. Блока с автографом Льва Семеновича, где он зашифровал две строки из ее собственного стихотворения.
Вот теперь, пожалуй, я могу привести это стихотворение целиком, тем более что оно, безусловно, того стоит.
Трава придорожная
Я вспоминаю первый день,
Меня заставший у дороги,
Где я увидела, как тень,
В пыли мелькающие ноги.
Я не могла расправить стан —
Мой жребий был клониться долу,
И в сердце ныли сотни ран
От каждой поступи тяжелой.
Но как-то раз хватило сил —
Я, наконец, устала гнуться —
Тому, кто мимо проходил,
Неосторожно улыбнуться.