А Клод тем временем, уже катил тележку с продуктами к машине, изображая лошадку и цокая языком, как копытами. А Софья навалилась на нее, утяжеляя движение.
– Хочешь, слезу. У нас говорят – «баба с возу – кобыле легче».
Клод хмыкнул и возразил оригинально:
– Но я то не кобыла, я – конь. И самое ценное мое в жизни приобретение я уж точно не сброшу.
Софья опять счастливо засмеялась:
– Ты же говорил, что леопард.
– Я леопард и конь, потому что подкованный.
– Да-а, есть человек-оркестр, а ты – человек-зоопарк, – засмеялась своим заразительным смехом Соня. И поняла, что несколько лет не смеялась. Но, что б не зацикливаться на этой мысли, она стала энергично помогать Клоду запихивать пакеты с продуктами в багажник и на заднее сиденье.
При этом она наклонилась, и у Клода вдруг возникло настолько сильное желание войти в нее прямо сейчас, какого у него не было даже в прыщавой юности. Рука потянулась погладить грудь, схватить Соню и прижать к себе крепко. Но тут же его отрезвила мысль, что он тогда будет в ее глазах подобен всем тем, кто обольщал ее на часок. Нельзя такого допустить. Она – то, без чего он просто не сможет жить. И испортить стратегию тактикой – да ни за что.
Занеся пакеты в чудесную двухэтажную квартиру Софии, Клод вкинул их на пол перед холодильником на кухне. Софья тут же стала их размещать внутри гигантского брюха агрегата – все того же, рядом с которым овладел ею в последний раз в своей жизни Виктор – компаньон Павла, убитый им тут же, на этом самом месте.
До сих пор каждый день, проходя мимо клумбы во дворе дома, под которой его зарыли, Софья тяжело вздыхала и вспоминала своего первого любовника и жалея его.
Поэтому, когда Клод попытался ей помочь, обнял, поглаживая, Софья вспомнила о том, кто реально был ее первым мужчиной, который овладел ею у холодильника на полу, и настроение у нее испортилось. Поэтому она обернулась к Клоду и робко попросила:
– Ты поймешь меня, если я сейчас попрошу тебя уйти.
– Что случилось, – встревожился он, – Ты же не подумала, что я…Что ты теперь должна…? Когда мы вошли сюда, глаза у тебя были синими, как море, а теперь стали синими, как камень.
– Это не из-за тебя, это из-за воспоминаний. Не буду тебя ими пугать.
– Ну, если тебе так лучше – я пойду? – спросил Клод разочарованно. – Я тоже боюсь, что секс все разрушит, лишает любовь небесной ауры. А она есть в моем отношении к тебе.
Встретимся завтра в съемочном павильоне?
Софья встрепенулась, и лицо у нее скривилось от того, что она внезапно вспомнила.
– Мне завтра нужно на допрос с утра, – она будто лимон откусила, так скривилось ее лицо, – свекровь заявление написала, что я намеренно убила мужа. И…это правда.