– Клод, он требует от меня еще одной сцены, которой нет в контракте. Я согласилась мелькнуть попой и ногами в машине, раз меня попросили, еще один лишний раз. Но Игорь хочет, чтобы маньяк насиловал меня живой, вонзая параллельно нож в живот, а не просто пристрелив. Я не буду в этом участвовать и играть труп.
Режиссер зло уставился на иностранца. С тех пор, как Клод перестал быть источником сведений о своей жизни для сценария, он стал соперником самца. И поэтому его уже можно и нужно побеждать.
– Не вижу проблемы. Надо заплатить больше – заплатим. Расширим контракт, – цинично усмехнувшись, заверил он Клода. И говорил с ним, как с сутенером.
Клод решительно притянул Софью к себе, демонстративно защищая.
Соня прошептала: – Не разрешай ему изменения.
Режиссер не слышал, что она говорила Клоду, но не сдавался и ехидно сказал на английском:
– Помните, что если разорвете контракт, то мало того, что денег не получите оба, так еще и неустойку будете должны заплатить. А у нас долги бандиты выбивают.
Клод решил выступить буфером в этой ситуации.
– В контракте указана история, произошедшая со мной и моей женой. В начале фильма будет указано, что он сделан на основе реальных событий. У Софьи по контракту указаны сцены из существующего сценария. Так что голыми ногами она мелькнет, поскольку Жиз сама задрала юбку перед маньяком. А все остальное должно быть проделано с исполнительницей главной роли Таисьей, а не с Соней. И именно так, как указано в сценарии. Иначе я подам на вас в международный суд, расскажу в прессе о русских методах съемок.
Заслаский взвился, и молча выскочил из павильона, пиная по пути все встреченные предметы. Все остались стоять в растерянности. Немая сцена длилась недолго. Заславский быстро вернулся, хоть и с перекошеными лицом.
– Хорошо, пусть все будет по сценарию. И, уже обращаясь к Клоду, дополнил:
– А посторонних прошу покинуть павильон. Подождите свою пассию в гримерке, рыцарь вы наш в перьях.
Клод чмокнул встревоженную Софью и вышел в коридор. Но остался наблюдать в щель за съемками.
В коридоре к нему незаметно подкрадывается Тая. После разговора с режиссером вечером она больше не спала. Ее колотил озноб. Она хотела бы это сделать – обольстить Клода. И даже не потому, что ее об этом попросил любимый, который к тому же имеет и другие рычаги давления на нее: Режиссер – это Бог фильма. Но может ли губить актеров с помощью хорошо продуманных интриг не в кадре, а за кадром?
Таисья понимала, что произойдет в результате сегодняшнего ее коварства. Дело может закончиться самоубийством героини. А Клод – сможет ли он еще раз пережить такой удар по психике?