– Как ты можешь так говорить – ты же Ангел, – прошептал вслед ему бывший Хранитель Жиз.
– Кто сказал, что Ангелы всегда добрые. Мы – объективные.
Под воздействием манипуляций зависшего над Клодом его Ангела мужчина тормозит у обочины малолюдной дороги, берет телефон в руки, выходит из салона своей сияющей машины, и присев на капот, набирает номер полиции. Там занято. Повторяет. Пальцы не сразу попадают по нужным кнопкам. От жары все вспотело. Неприятно пахнет потом, как то по – другому, чем обычно.
– Страх так воняет, решил Клод. А раньше у него не было случаев так испугаться, не смотря на работу каскадером.
Над оливковой рощей слева от дороги, нещадно палит солнце. Воздух колышется от жара, как над костром, над нечетким полотном дороги.
Сюда Клод добрался почти мгновенно. Хорошо, что вывел машину из гаража заранее.
Он уже позвонил по дороге в отделение реанимации больницы, и ему сказали, что Фредди перевели в обычную палату, ему стало намного лучше. Поэтому туда заезжать Клод не стал, торопясь до вечера найти квартиру для съема. Нужно же будет куда-то привезти малютку, когда его вылечат.
И тут произошло соединение с полицейским участком. И Клод попросил прислать наряд по адресу, где в него стреляла жена.
С чувством выполненного долга он вернулся в машину и уверенно порулил в сторону центра Сиднея.
Надо было купить газету с объявлениями. Ноутбук свой он в спешке не взял с собой, так что на Интернет надежды мало.
– Эх, а там – столько информации, фотографий. Ничего, если повезет, вернусь за ним. Но не под пули же лезть!
Впереди показались небоскребы мегаполиса. Издали звуки машин на скоростных трассах образовывали некую мелодию, которую, подслушав этот своеобразный шум в Лондоне так точно воспроизвела группа «Пинк Флойд» в концерте «Стена». Там все виды транспорта словно пробирались сквозь туман.
Но в Сиднее мелодия кварталов была другой. Скорее «вжиканье» автомобилей на хайвеях напоминало больше произведение «Полет шмеля» Римского-Корсакова.
Не зря все же мама так упорно таскала меня в музыкальную школу, подумал Клод, въезжая в эту симфонию или какофонию центра Сиднея, вливаясь в нее, – Музыкантом я не стал. Но научил вслушиваться в окружающий мир. Но даже чтобы научиться понимать музыку, надо послушать ее много и разной. И Клод делал это денно и нощно, как бы живя все время в фильме. Он давно понял, что в кино мы так хорошо понимаем суть событий и воспринимаем сложность чувств из-за того, что получаем музыкальное сопровождение игры актеров. Так что Клод всегда, весь день, имел в ухе наушник плейера. И сейчас ему казалось, музыка его торопила.