Всячески промоутируя Свету, директор принялся рьяно убеждать нового куратора – грека Дамианоса, чтобы тот делал ставку на Свету, а Анну, а заодно и Алису, с которой они «спелись не к добру», уволил, заменив на более сильных сотрудников. Дамианос внимательно выслушал, а поступать решил по-своему.
На собраниях, которые он теперь проводил еженедельно по понедельникам, стало доставаться больше всего Свете. Она и правда не на все вопросы отвечала по существу, но и не молчала, а все-таки пыталась выкрутиться, а Дамианос терпеть не мог, когда говорят неконкретно, и приходил в бешенство, повышал на нее голос, доводил до того, что ее шея и грудь в декольте покрывались красными пятнами от волнения, а глаза наполнялись непрошенными слезами. Света пыталась лебезить и перед Дамианосом, но выбрала не тот метод – если что-то и нужно было делать, так это кокетничать. Прилюдная порка Светы перед всей командой происходила не раз в течение первого месяца их совместной работы. А в конце месяца Света объявила, что беременна, и с того дня весь срок беременности почти непоявлялась на работе, договорившись с семейным врачом ее гражданского мужа насчет больничных.
Правда, целенаправленно «выживать» Свету грек начал не сразу. Сначала она приглянулась ему даже чуть больше остальных девушек своей выразительной наружностью – стройная, с фигурой «песочные часы», приятным маленьким личиком и пухленькими губками, щедро накачанными «гиалуронкой», отчего вид у нее был всегда обезоруживающе беспомощный. Дамианос решил приударить за подчиненной, позволяя себе откровенные комплименты, предлагая оставаться после работы, чтобы помочь ему вникнуть в какие-то документы, «в которых только она одна может разобраться», «когда никто не будет мешать», и тогда придвигал свой стул вплотную к ее, и наклонялся так, чтобы она могла чувствовать его дыхание на своей вздымающейся груди, вжатой между пуш-апом и тугим вырезом, и готовой того и гляди непослушно выпрыгнуть наружу.
Иногда Дамианосу казалось, что из-за кружева откровенной блузки слегка видны ареолы ее розовых сосков. Он, не стесняясь, заглядывал в декольте, недвусмысленно улыбаясь и облизывая верхнюю губу, и наблюдал за ее реакцией. Дамианос ожидал хотя бы намека, и, казалось, готов был наброситься на Свету прямо в опустевшем «оупен-спейсе». Первым делом он бы бесцеремонно освободил ее грудь и обхватил ее, тяжело упавшую, своими большими ладонями, вытягивая соски, потом, надолго не останавливаясь, развернул бы Свету к себе спиной, положил грудью на клавиатуру и, подняв юбку и отодвинув стринги, быстро взял ее прямо на офисном столе. Закончил на ее упругие ягодицы, немного запачкав дорогую юбку, застегнул ширинку и оставил ее одну, думать над своим грязным поведением.