– Почему не отстреливаются?! Ничего даже не видно: тучи и почти ночь пришла, а освещения не даете, у вас же есть все, – спросил я, собираясь сорваться к выходу за амуницией.
– Да стой ты, смелый какой! Всем дозорным выдается прибор ночного видения. Слышишь, как от щитов пули рикошетят? Гребаные фашисты вслепую очереди в вышку пускают, а он в тоненькие амбразуры снизу прицеливается винтовкой с глушителем и одной пулей снимает. Вот ты ничего не видишь и не слышишь. Рейдеры по паре человек периодически пытаются диверсию совершить, наверное, чтобы потом сразу напасть. Ха-ха, но никак не выходит у них. Взрывчаткой, что у трупов собираем, уже полный склад набит, да и оружием их, оно, правда, ужасного качества, как будто одноразовое, ха-ха-ха!!! Надо взрывчатку куда-нибудь сплавить, а то взлетим на воздух.
– Может, на это и расчет? Вот тебе и «ха-ха». Ясно все, в общем, помогать незачем, – махнул я рукой.
– Так точно. Это если бы на технике приехали и поливать начали из пулеметов, дежурный бы сирену врубил, иначе его оттуда буквально за пару минут выкурят. Проверено уже,.
Мы вернулись к углям и вывалили банки на бетон остывать, затем водрузили кастрюлю с водой на рогатки.
– А что за фашисты? Я читал книги, но это же была середина двадцатого века?! – я решил продолжить свой вечер знаний.
– Вот-вот, и они книжки читали! Только не в той библиотеке! Наверное, музей или штаб-квартира каких-нибудь довоенных фанатиков. Начитались литературы этой, и пошло-поехало. Решили, что сейчас самое прекрасное время для геноцида и возвышения одной нации, придурки! – с яростью в глазах все громче говорил Семит.
– Да уж, и какие у них цели? Просто уничтожить всех? И как они этого пытаются добиться?
– Да нет никак! – выкрикнул Коля. – У них нет ничего! Только отнимают, что смогут. Ну, слышал, тоже заводик какой-то есть оружейный. Ну, не знаем мы, в общем. Вроде и не имеют ничего, а вроде лезут и лезут все. Они непонятно откуда лезут, вот еще что. Вроде на юге были лагеря и на севере. Какие-то из них разбили, но находим другие. Откуда корни непонятно.
– Цыгане! – рассмеялся Семит.
Мы продолжили шутку и еще некоторое время продолжали игру в слова. Похлебка уже приготовилась. Разлив все содержимое кастрюли по металлическим мискам, отправились обратно в опочивальню. Горячая похлебка сквозь металл прогревает кисти рук, прижигая кожу и заставляя поигрывать пальцами. Теплый пар поднимает жирный запах, разгоняя и без того животный аппетит. Мы сели за стол. Это редкий раз, когда можно устроить себе подобную трапезу. Горячий бульон приятно обжигает изнутри, согревая кровь. Больше никто ничего не говорит, а я не задаю свои вопросы, все сконцентрировались на процессе и получают неимоверное удовольствие.