– Она не виновна в том, что такою родилась, – говорила Лучезарная, – это не повод относиться к ней подобным образом. Одиночество так губительно для молодого, игривого разума…
– Пойми и нас правильно, – возразила мать Радужного, – ведь мы заботимся о наших детях и, по мере возможности, стараемся оградить их от беды.
– Тень никому не принесет беды!
– Кто знает? Мне страшно даже глядеть на нее.
– Она такой же единорог, как и все мы. Она так же чувствует, так же нуждается в счастливом детстве! Несправедливо отвергать ее, слепо подчиняясь каким-то предрассудкам.
– Трудно избавиться от предрассудков, когда повсюду лишь дурное о таких единорогах… Ведь она убила своего отца.
– Не смей так говорить! – гневно воскликнула Лучезарная. – Он убил себя сам! Он предал и меня, и свою дочь, и только сам принес себе гибель!
– И его можно понять, – заметила собеседница.
Сосулька выпала изо рта Тени и исчезла в сугробе. Ком подступил к горлу, обида и гнев поднялись внутри маленького хрупкого существа. Она вышла из тени и посмотрела прямо в чужие глаза, в которых не читалось ничего, кроме страха.
– Я НЕ НУЖДАЮСЬ в вашем обществе, – сказала она неожиданно взрослым, ледяным голосом, заставив отпрянуть обладательницу этих глаз.
Тень медленно шла навстречу матери Радужного со словами:
– Если вы не способны, если никто из вас не способен видеть глубже оболочки, дальше цвета шерсти, то вы – ничтожество.
Чужая пятилась, отступая перед Тенью, возвышаясь над нею, словно олень, отступающий перед тявкающим щенком. Черный единорог же двигалась вперед, и каждый шаг ее был тверд, и каждое слово наполнено гневом.
– Ты достойна зваться единорогом даже меньше, чем я. И мне не нужны ваши снисходительные взгляды, ваши жалостливые вздохи и ваши трусливые попытки избежать общения со мной.
Внезапная боль во лбу пронзила Тень. В глазах ее потемнело, она остановилась. Кожа между глаз натянулась, шерсть встала дыбом. Мать Радужного в ужасе пятилась от маленького единорога, потом развернулась и бросилась бежать. Боль была настолько сильной, что Тень склонила голову и зажмурила глаза. Мать кинулась к ней и позвала ее по имени. Когда дочь подняла голову, Лучезарная увидела, что натянувшаяся кожа лопнула, кровь хлынула из раны и мгновенно осветилась багровым сиянием, которое исходило от небольшого кроваво-красного камня, показавшегося из раны посреди лба Тени.
– Не может быть, – прошептала Лучезарная.!
Боль прошла, Тень открыла глаза, ошалело моргая. По голове стекала кровь, а мать смотрела на нее, как на что-то сверхъестественное. Потом Лучезарная опомнилась и стала умывать малышку теплым языком, очищая от крови и пены.