Он ехал и ещё не знал, что прошло уже два дня с того момента, как его сын сбежал от Кирилла.
Гонимый идеей наконец завершить это зловонное и шаркающее среди эгоизма и гордости дело, он мчал сто семьдесят в надежде, что юзанный десятками людей автомобиль не предаст его на полпути, как когда-то предал собственный новый.
«Эвок» Виктор оставил на платной стоянке возле метро. Понятное дело – его искали, и светиться было ни к чему, пока он не заберёт сына.
В голове не было плана.
Как если бы он сейчас ехал на крупную сделку, он не предпринимал попытки предугадать её исход до самого окончания. Он корил себя за то, что мог поступать неправильно, но сердце сражалось с разумом, металось внутри, старалось обмануть его, обхитрить, уговорить в своей правде и тем самым обезвредить.
«Дурак….»
«Мудак…»
Саморазлад и самокритика раздавались в голове, и другие оскорбления сменяли друг друга.
Виктор промчал указатель реки Сестра.
Он был так близко.
Навигатор предупреждал о приближении к цели. Флажок на дисплее облегчал и, наоборот, отягощал момент встречи.
Стало страшно так, что сердце предательски заколотилось.
«Что-то не так», – сказал он себе, проезжая бугор, возле которого договорился встретиться с Левиным.
Достаточно большой, чтобы его не заметить, бугор торчал перед дорогой и прямо просился, чтобы за него заглянули в надежде кого-то там отыскать.
Что Виктор и сделал, припарковав автомобиль на обочине.
Но за ним никого не было.
Тогда он стал набирать номер мобильного телефона, который ему передал…
Как же его звали? Виктор и не мог припомнить.
Он не винил этого ФСБешника в обмане. Ему было всё равно. Как если бы это был прохожий незнакомец, который, как в кино, надвинув на бок шляпу, подошёл на улице и вручил заветный сверток карты сокровищ. Виктор был просто рад тому, что скоро увидит своё сокровище, когда найдёт место с крестиком. А что в госорганах был предатель, было неважным, несущественным и настолько незначимым, что директор «ЯхтСтройТехнолоджис» не волновался особо. Как и за то, что мог пойти соучастником обмана.
Он не боялся сейчас ничего, кроме того, что если его мальчика убьют или покалечат, он не простит себе этого никогда на свете.
Умирать будет, но не простит.
В трубке послышались короткие гудки.
Было занято.
Виктор набрал снова. Но гудки повторились.
Тогда Виктор попробовал снова и снова, пока руки не затряслись от беспокойства так, что в порыве бессознательной тревоги он не швырнул дешёвую «Нокию» на дорогу.
Озираясь с опасением, Виктор не знал, что ему делать. Он не знал, куда ехать. Ему сказали приехать к этому бугру.