А после этого придумывал новые шалости, до реализации которых руки пока не дошли.
На столе под полотенцем оказалось пусто и, конечно же, сей факт не мог не обидеть привыкшего полдничать Никитку. Никакого другого приёма пищи он так не ждал, как полдника – он же был самым сладким и интересным!
Он угрюмо засел на диване в ожидании мамы и собирался ей высказать всё, что о ней думает, как только она войдёт. Так прошло пятнадцать минут, но дверь не открывалась, а шаги с лестницы не были слышны.
Но вдруг зазвонил телефон.
Мальчик никогда не брал трубку сам – дома всегда кто-то был и перехватывал его за этим намерением. но вот выдался шанс сказать своё первое «аллё» по стационарному телефону.
Это было так волнительно, что Никитка даже посчитал до седьмого гудка, прежде чем снять трубку. Как когда-то говорила бабушка – если после седьмого звонка телефон всё ещё звонит, значит, на том конце тебя действительно хотят услышать.
У него был мобильный телефон. Но мама выдавала его в детском саду, а потом забирала по приходу домой. Никитка на неё злился за это. Но терпел.
По стационарному он разговаривал только с бабушкой и дедушкой, когда родители звали его к трубке.
И вот он снял трубку и уверенно произнёс четыре буквы.
Каким же волнительным сейчас казался этот первый, самостоятельный ответ на звонок!
А когда он услышал на том конце провода: «Зайчик, это мама», – так испугался вконец. Голос был таким далёким, а фоном что-то шумело и булькало. Мама что-то сказала, но мальчик не расслышал слов.
«Мама?» – неуверенно переспросил он.
Но тут слова показались яснее.
«Я в магазине. Беги ко мне и помогай».
Вновь что-то зашумело и забулькало. А позднее знакомый тон мобильного, вещающий о приостановлении связи с абонентом, завершил звонок.
Никитка просидел в недоумении пять минут.
Телефон не перезвонил.
Тогда он решил, что встретит маму прямо у магазина – покажет, каким может быть самостоятельным и обязательно скорчит гримасу и потопает ногой, ухмыляясь: «Ну, сколько ещё можно тебя ждать?»
Он знал, что дверь открыть не составит никакого труда, так же, как просто захлопнуть её за собой. А дальше она автоматически закроется сама.
Так он и поступил.
Спустившись со ступенек, он почувствовал холод и тут же вспомнил, что куртка осталась висеть на крючке. Но бедой он это не посчитал – другое будоражило его гораздо больше. Раньше он никогда не оставался один дольше чем на пятнадцать минут, а сейчас вот оказался на улице, ветвляющей с разных сторон, и всё показалось таким манящим и незапрещённым. Впереди гудела дорога, а за ней поднимались и опускались быстро качели.