Но стоит тебе пройти чуть дальше, и ты увидишь повсюду полное разорение. Мы-то привыкли. Мы давно ничего другого не видим и считаем, что так и надо. А ты-то зачем здесь? Ты, может, воображаешь, это переменится и они наконец увидят, что повсюду полное разорение, и закаются воевать? Но пройдет время, они опять примутся за свое. Это не дает им покоя, похоже, они иначе не могут. А тогда убьют и тебя, а я этого не хочу. И если даже не убьют, то вернешься ты другим человеком и не будешь знать, что со мной делать. Ведь это со всеми так, я это повсюду вижу. Будешь вечно злиться, потому что голоден. Или зарядишь на черный рынок, чтобы заработать немного на жизнь. Но это совсем не для тебя. Ну а я? Что мне прикажешь делать, когда я такое увижу? Врачиха сказала мне на днях: "Кто в наших условиях заводит ребенка, совершает преступление". Она возмущалась мужчинами, которые не задумываются над этим.
Видишь ли, мама у меня добрая душа, и я ее люблю. Но с ней не поговоришь про это. Я работаю в книжной лавке. Вечером, как приду домой, она и пойдет мне рассказывать, к примеру, что она в овощной выстояла вилок капусты. Целых два часа потеряла. Хотела меня порадовать, бывает, я и порадуюсь. Но стоит ли капустный вилок нашей радости! Или, скажем, поскандалила с соседями там, куда мы теперь вселились, что-то у них на кухне вышло, или другое что. Мы ведь плохо живем. Весь наш квартал сгорел, пришлось искать, где бы приткнуться. Ты, конечно, воображаешь, будто у меня кое-что есть. Да, было! А теперь ничего. Мы все как есть потеряли. Видишь, платье на мне, да разве б я прежде такое надела! Вот ведь как! А мне еще полагается маму утешать. Не так уж, мол, все скверно. Но это же неправда, да ее и не обманешь. Тогда я начинаю злиться. Ты представить себе не можешь, какими мы сделались злыми. А знал бы, так и связываться бы с нами не стал. И сам, глядишь, сделался б злой, хоть и не по своей вине. А ты попросту хватаешь меня за ногу и думаешь: она все уладит. А как это мне удастся? Да и что ты вообще обо мне знаешь?
Я всего лишь три дня как решилась на эту поездку. Вдруг, ни с того ни с сего. Каких трудов стоило билет купить! И какая утомительная дорога! Но я подумала: надо вырваться отсюда и хорошенько все обмозговать. Почем я знала, что придется здесь поплакать! Ведь обо всем не поговоришь и с самым добрым человеком! Да, такие еще есть. Неправда, что все стали злыми. Некоторые остались такими, какими и быть должны. Их немного, и нелегко их найти, но все же они есть. Но если они и попадутся тебе, не вздумай с ними про это толковать. Я имею в виду про капусту и про все такое. Они скажут: да разве это так важно? И тебе станет стыдно. Ты, может, тоже так думаешь, и это, правда, не так уж важно. Однако если никто о тебе не позаботится, ты просто с голоду помрешь! Как же тогда мне быть! - Ханна стиснула руку юноши, лежащую на столе, и сама вдруг испугалась.