Прасковья и Макс зашевелились, окончательно приходя в себя.
– Что произошло? Я помню только, как пыталась добраться до вас… – пробормотала Праша, наблюдая, как Лика и Касьян вылезают из шкафа.
Когда и Максим смог слушать, мы поведали нашим друзьям о произошедшем.
Прасковья сидела нахмурившись и все терла и терла свой лоб.
– Как думаете, это была очередная проверка, или все действительно плохо? – рыща в своей тумбочке, поинтересовалась Лика.
– Не знаю, – я пожала плечами.
– Нашла! – девушка вытащила еще один фонарик и зажгла его. – Проверьте свои тумбочки, наверняка и в них есть фонари.
Когда фонари оказались у всех, мы принялись рыскать по комнате в поисках других предметов, которые можно было бы использовать против кукол. Я присела на кровать, чтобы натянуть свои ботинки и тут же спрыгнула.
– Планки! – эхом разнесся по комнате мой радостный возглас.
Ребята удивленно взглянули на меня.
– В прошлый раз я их использовала как оружие, может, и сейчас получится.
Друзья как один изогнули брови в легком недоумении. И я поняла, что они не знают, что случилось тогда после их отправки домой.
– Я расскажу вам эту историю позже, в более подходящей обстановке, – пообещала я, надеясь, что никто из них потом не вспомнит.
Глеб потянулся и, подумав, поинтересовался.
– А чью кровать мы будем ломать?
Я поджала губы и выкрикнула:
– Чур, не мою.
Глеб посмотрел на Касьяна, Касьян на Глеба и оба кинулись к своим кроватям, с воплями «не дам!».
Тогда, все, словно не сговариваясь, уставились на Макса.
– Что? – удивленно воскликнул он, не понимая наших взглядов.
Мы снова все переглянулись и пошли к его койке.
– Эй! Ну почему мою? – завыл он.
– Ты новенький и еще не видел суровой жизни. Так вот она, – огрызнулась в его сторону Прасковья, сбрасывая матрас.
Когда мы все были снаряжены двумя острыми половинками планок, встал вопрос: «Что делать?».
– Дверь ведь все равно закрыта, – лениво протянул Глеб, уже собираясь возвращаться на свою кровать.
– Ведь если кукла как-то зашла, то можно и выйти, – подумав, произнесла Лика.
Я потянула дверь на себя, и та поддалась легко и непринужденно, словно не была заперта все это время.
Луч от моего фонаря тут же выхватил большую фарфоровую голову и темные глазницы прямо напротив двери, которую я тут же захлопнула, предварительно испуганно взвизгнув.
– Там… это… опять… они, – прерываясь на вдохи и выдохи, выдала я.
– Значит, вся Академия ими заражена, – предположил Глеб, подходя к выходу. – Отойди-ка, я сделаю то, что должен.
Он отодвинул меня в сторону, задержав руку на плече дольше, чем следовало.