– Почти сутки? Ну, ты даешь. Это ты нам должен рассказывать. Мы с Шуриком тут
только с десяти… вечера. Как узнали про сопротивление, сразу сюда. Не хочется терять
недавно обретенную свободу… Тьфу ты… Я из-за тебя «остался». Заговорил мне зубы,
понимаешь ли, – парень с напускной обидой начал перемешивать карты.
– Ты давай, сдавай. Скучно. Знаете что, ребята, сидите здесь, а я сбегаю на улицу,
возьму что-нибудь поесть, – Алекс вскочил и шустро побежал вниз по лестнице.
Светало. Он взял четыре булочки и два бумажных стаканчика с остывшим кофе и
вернулся. Напарники его ждали.
– Ну что там, на улице? – спросил Шурик, точно сошедший с экрана герой
гайдаевских комедий.
– Как и раньше. Люди не знают чем заняться. Носятся по площади, суетятся, пьют.
Ничего нового.
Высшие политические чины в это время не спали. Без охраны Руцкой,
Силаев8[ Силаев Иван Степанович, в августе 1991 года – председатель Совета
Министров РСФСР], Хасбулатов поехали в Кремль для того, чтобы предъявить
Лукьянову9 [ Лукьянов Анатолий Иванович, в августе 1991 года – председатель
Верховного Совета СССР. В состав ГКЧП не входил, но, по мнению многих экспертов,
мог быть одним из инициаторов путча] ультиматум.
* * *
Начался дождь. Казалось, сама природа противится развивающимся событиям и
призывает людей к примирению. Народ от затянувшегося состояния неопределенности
был крайне возбужден, и многотысячная масса возле Белого Дома доведена до «точки
кипения». В ближайшие часы ожидался штурм российского парламента.
Страна не дремала. В Таллин вошла колонна из ста танков и направилась к заводу
«Двигатель» – месту наибольшего скопления русскоязычного населения.
Мгновенно возникли вопросы: «кто виноват?» и «что делать?».
Страна, уже давно не видевшая единства, разделилась на два лагеря: «за» и «против»
ГКЧП. С замиранием сердца все ждали развязки сложившейся ситуации.
– Что творится. Ужас, – Алекс сидел на ступеньках, зажав голову руками. Совсем
недавно он и представить себе такого не мог. Нормы, вдалбливаемые в его сознание на
протяжении всего «воспитания» под крылом у спецслужб и казавшиеся святыми, сейчас
бездушно попирались.
– Почему «ужас»? – задорно интересовался Шурик, указательным пальцем поправляя
на носу очки, – все клево. Мы пишем новую историю нашей страны, куем свое
собственное счастье. Посмотри, мы же все здесь единомышленники.
Алекс поразился настрою своего собеседника.
– Ты действительно в это веришь? И тебя действительно не волнует то, что может
произойти дальше? Думаешь, мы тут посидим, покурим, бутерброды пожуем и по домам