Ему завязали плотной черной тканью глаза, и «вольво» необычайно мягко тронулся с
места. Магнитолу специально включили громче, чтобы заглушить звуки окружающего
мира и впоследствии не дать Алексу возможность восстановить маршрут. Закладывало
уши, для него сейчас существовал только чей-то голос, вопящий через динамики, а перед
глазами незыблемо стояла картинка гибели не агента иностранной разведки, а красивой
женщины в белоснежном платье. Он видел, как она кидается к нему, спеша предупредить
об опасности, видел, как пуля киллера разрывает ее грудную клетку, в которой бьется
молодое горячее сердце. И вот уже ее доселе живое тело, которым он только что
восхищался, в немыслимой позе распростерто на грязно-сером асфальте, на
разделительной полосе. А оттого, что ее платье и она сама сливались с белой полосой, не
имевшей начала и конца, казалось, ее душа бесконечна и занимает все пространство, весь
мир.
Алекса тронули за плечо и вывели из забытья.
– Подъем, – скомандовали ему, – осторожней голову.
Два недюжинной силы мужчины подхватили его под руки.
– Ступенька, – предупредил тот же голос, – берегите голову. Осторожней.
Его усадили в фургон, в этом он был уверен, и сняли повязку. От туго завязанной
ткани болели глаза. Алекс огляделся. Замазанные белой краской окна, красный крест,
носилки. Карета «Скорой медицинской помощи». Не хватало только запаха лекарств.
Рядом сидели два бугая в одинаковых черных костюмах и водолазках.
Взвыла сирена.
– Куда едем? – спросил Алекс, не уверенный, что попал именно к сотрудникам
МОССАД. Менее всего сейчас хотелось оказаться в лапах родного Комитета.
– Когда прибудем, вы обо всем узнаете, – это была последняя фраза, произнесенная
сопровождающими за все время следования.
Остальную часть пути проехали молча. Алекс откинулся на спинку сидения,
прикрыв глаза.
Спустя полчаса «скорая» свернула с асфальта на проселок и, проехав метров триста,
остановилась. Дверь открылась, и Алекс увидел солнечный свет. Выйдя из «скорой», он
смог осмотреться. Это был пригород. Величественные сосны, скрипя, покачивались на
ветру за трехметровым кирпичным забором. По периметру огромного участка шла
идеально ровная грунтовая дорога, живописную лужайку пересекали в разных
направлениях десятки песчаных дорожек, но все они неизменно начинались или
заканчивались у огромного кирпичного дома, скорее даже не дома, а небольшого замка:
пикантные башенки по углам, маленькие балкончики, аккуратные окошки и отделанный
мрамором парадный подъезд.
Его провели через дом, по изящной широкой лестнице они поднялись на второй этаж