«Я пред тобой, Олимпиец, во всём виноват!
Я этот бунт затевал, как титан Промыслитель,
И наказанье готов понести я стократ!»
Вымолвил вдруг Аполлон, на тирана не глядя:
«Мудрость гласит: «Меч не рубит повинных голов!»
Знай же, Властитель, неправду здесь высказал дядя —
Я на тебе завязал сотню крепких узлов!»
126
Зевс посмотрел на орла, что сидел у престола:
«Печень придётся клевать – не смотри, что жена…»
Гера вскричала: «Не я здесь достойна обола!
Ты же узнал, Повелитель, чья в бунте вина!»
«Я доверялся тебе в государственном деле,
Верил пред свадьбой, что будешь опорою мне
И засверкаешь умом ярче дивной шпинели,
Станешь тирану Олимпа ценнее вдвойне!»
127
«Что ты лукавишь? – вдруг вспыхнула гневом Аргея. —
Вспомни Европу, Данаю и прочих девиц!
В Тартар тебя сбросить нужно, ничуть не жалея,
А не склоняться, как эти безвольные, ниц!»
Тут осеклась и умолкла Олимпа царица,
Видя, как члены Совета раскрыли глаза —
Рядом с царём бесновалась жена-бунтовщица,
Взглядом впиваясь в него, как в добычу гюрза!
128
Вдруг перед Зевсом явился Гермес быстроногий,
Связку губительных молний доставив отцу,
И зашептались в волненье великие боги:
«Злое деянье супруге царя не к лицу!
Надо её наказать остальным в назиданье,
Чтобы никто не стремился расшатывать трон!
Пусть, как и Зевс, испытает царица страданье,
Чтобы слезами её полон был Ахерон!»
129
Царь отрешённо взглянул на прозрачное небо,
Молча решая одну из нелёгких задач:
Как наказать по делам Посейдона и Феба,
Чтоб было ясно, судья – не жестокий палач!
Зевс не считал, что судилище это – победа,
Но понимал, справедливая кара нужна!
Вдруг, повернувшись, узрел у дверей Ганимеда,
Дивного юношу с полным кувшином вина.
130
Мальчик хотел совершить для царя возлиянье,
Но от себя отодвинул Правитель сосуд,
Вспомнил Властитель своё неблагое деянье,
Над бунтарями пытаясь свершить правый суд:
…Отрока Зевс обнаружил на пастбище Иды,
Где отдыхал иногда от ревнивой жены —
Там, на вершине, спокойно сгорали обиды
В крепких и тёплых объятьях земной тишины.
131
Как-то услышал он громкие звуки свирели —
Гнал пастушок по лугам белоснежных овец.
Зевс пожалел вдруг юнца: «Поднят рано с постели…
Как он прекрасен! А кто его мать и отец?»
Образ охотника принял Властитель мгновенно
И подошёл незаметно к тому пастушку:
«Мальчик, играешь на дудке ты самозабвенно!
Кто ты, и чьё это стадо, скажи старику!»
132
«Я – Ганимед, и пасу здесь отцовское стадо,
Областью этой владеет родитель мой Трой!
Я провожу к повелителю, если так надо,
Город растущий увидишь внизу под горой!»
«Нет, пастушок, мне не нужно спускаться к столице —