Меркурий начал, – Мудрый Лару…
– Знаю, – четко остановил его учитель, – Про сросшихся близнецов сравнение интересное, остальное – глупый набор слов, которым ты окружил свою рану, пытаясь закопаться в них как в подушках, дабы не видеть мистического зверя в темной комнате. О причинах ты не упомянул ни слова. Практического значения твоя догадка не имеет. Но что делать в сложившейся ситуации выбираешь ты сам. К слову, по закону я не могу оставить тебя, нас сковывают узы учителя и ученика, по этическим соображениям – не могу оставить подопечного, если тот, находясь под моей опекой и надзором, лишился рассудка. В нашем с тобой случае болезнь, с которой мы будем бороться, до боли напоминает классическую шизофрению из сказок. Потому я буду рядом.
Меркурий напрягся. В свете того, что он понял про себя, явственно вытекала озабоченность окружающих. Но Лару даже в крайних случаях не открывает суждения так распространенно. При том настолько очевидные вещи. Меркурий на уровне догадки, которая вовсе ею не являлась, а представляла из себя явственный логический вывод, понимал – последствия осознания, к которому он пришел, его человеческой идеей станут для них обоих неминуемо вредны.
Через неделю Лару умер. Догадка Меркурия оправдалась – с учителем случилось то же самое в обратном порядке. Давно подавленная человеческая идея Лару постепенно окончательно погибла ослабленная, не в силах бороться. Значит где-то в другом месте есть настоящий Лару, с которым он и общался последние два года. Здесь тоже два основных варианта: либо и тот Лару умер из-за исчезновения своей половины, либо, что более вероятно, тот Лару процветает, возможно даже слишком сильно. Это может повлечь непонимание окружающего мира, подобное случалось.
Меркурий определил возможным сконцентрировать себя на изучении утконосоподобного существа, положившего начало бардаку. Необходимо было найти Никандра. Вряд ли он все еще на Луне.
Боб Зу неплохо готовил местную пищу. И только потому что через старинные связи он мог вытянуть откуда-то свежий доморощенный укроп или кресс-салат, Меркурий каждый ужин боготворил его и забывал утреннее странное поведение, – Дневник сержанта. Двадцать второй Марсианский и сорок первый земной год от создания единой колонии…, – Затем Боб уходил куда-то до поздней ночи, чем очень радовал Меркурия.
Зу, грубо говоря, мыл колбы в колониальной лаборатории. О физике он мало что знал, больше любил пространные ни к чему не приводящие разговоры о политической кампании Земли на Марсе. Когда он считал глупость своего собеседника зашкаливающей до предела, Боб произносил любимую фразу: А! Слышу-слышу! Земной акцент! Голос из детства! Дорогой друг… Вам необходимо идти играть в МИЛК! – Он имел в виду Марсианское Интеллектуальное Любительское Кино, – Ваш типаж идеален для кого-нибудь из Правительства любимой всеми нами Земли! – Меркурий обычно слушал эти разговоры молча, лежа на своей койке, все более опечаленный потерей Лару и еще чем-то, совершенно необычным.