И только вечно длится воскресенье.
. . . . . . . . . . .
Она сумела вовремя понять,
Что ей талант актерский не достался.
Верна своей любви, она пошла в театр
Джульеттам-Розалиндам шить наряды.
И там, где золушкой она служила,
Она однажды стала королевой.
. . . . . . . . . . .
Он полюбил ее еще до встречи.
Не первой юности актер провинциальный,
Со скрипом принятый на третьи роли,
Бездомный, ночевавший где попало,
Он задремал в гримерке
И во сне
Услышал, как позвали:
– Суламифь!
Он так был изумлен, что просыпаться
Не захотел.
Но снова прозвучало:
– Да где ты, Суламифь?
И между сном и явью
Граница стерлась —
Вздумалось когда-то
Ее назвать родителям-евреям
Тем именем таинственным,
Тем словом,
Которое Всевышний Бог избрал
Любви-Мессии позывными.
И он их принял и решил:
Она
Его полюбит.
И тогда свершится
Все, для чего он шел сюда годами
Через огромную, как мир, страну.
С войны минуло десять лет.
В России
Настала небывалая пора:
Ни Сталина, ни немцев, ни царей,
Ни крепостного права, ни монголов.
Израненными крыльями взмахнув,
Она, не веря счастью, поднялась
В космическую высь.
Во всех театрах
От Эривани до Владивостока
В те дни Шекспира ставили взахлеб.
И возвращались павшие в сраженьях
В объятья юных матерей.
Звучало
Над колыбелью их на все лады:
– Любить, любить
Отчизну, ближних, дальних!
Твоей душе принадлежит весь мир —
Земная глубь и высота небес,
День нынешний
И бесконечность Завтра.
Так Павел некогда коринфян уверял.
И многие восприняли всерьез.
И вера их по кругу всей земли
Немало сотворила чудных дел.
Но оказалось, что не кончен спор
Архангелов и полчищ сатаны,
И враг хитрей, чем мы предполагали.
Он отступил, перегруппировался
И двинулся на нас из всех щелей.
Идет и топчет Павловы деянья
И все, что впопыхах успели сделать мы.
Да где же мы сейчас?
Какие песни
Звучат кругом!
В них о любви – ни слова.
Здесь каждое дыханье славит смерть.
Похоже, наш корабль прибило к аду…
Ну что ж, придется на берег нам выйти
И волоком тащить сквозь этот ад
Себя самих и все, чем живы мы.
И ради тех, кто в нас
Живет любовью нашей,
Мы перетерпим все —
Чтоб не погибнуть им.
Коль нет иных путей —
Прорубимся сквозь смерть.
И поглядим назад
И изумимся:
Пошел на убыль ад,
В небытие сползает.
. . . . . . . . . . .
Коринфяне спускаются с небес
И землю принимают во владенье.
Все сбудется, как Павел их учил.
Давайте им навстречу полетим!
Расскажем обо всем, что было с нами,
И песни наши лучшие споем.