— Да?
Пчелкин клятвенным жестом прижимает ладонь к сердцу.
Однако на Зыкова клятвы не действуют.
— Если бы Управление было поставлено в известность о происшествии, вам угрожало бы новое взыскание, не так ли?..
— Они, конечно, рады придраться, — злится Пчелкин. — Могли бы загнать в деревню. Сельский Дом культуры.
— То-то же! Не о чести города вы пеклись — о собственной карьере. А в результате следствие началось полгода спустя. Вы оказали ворам неоценимую услугу своим молчанием, товарищ Пчелкин! Надеюсь, неумышленно.
— Надеетесь? — вскидывается Пчелкин. — То есть, вы не уверены, что я… Это уж слишком! Возможно, человек оплошал, однако это не дает вам права сомневаться в моей порядочности!
— Отчего же? Такое право у меня есть.
— Но… нелепо же подозревать, будто я сам у себя взял и…
— А чем может быть опровергнуто такое, к примеру, допущение, что подмена в музее была произведена давно? И что имитация кражи послужила лишь средством замести следы?
Пчелкин ошарашенно молчит.
— А, товарищ Пчелкин? Жду ответа.
От отчаянности ситуации Пчелкин обретает даже некое спокойствие.
— Если на то пошло, — заявляет он, — чем вы докажете, что эта замазанная «Инфанта» была украдена из музея? Может, у нас с самого начала висела копия с цинковыми белилами! Когда картины принимали, их не просвечивали кварцем! Таланов мог сам заблуждаться относительно подлинности Веласкеса!
— Ход неглупый, товарищ Пчелкин, — сухо усмехается Зыков. — Вы могли бы на этом поиграть. Но есть одно досадное обстоятельство. Мы послали в музей группу экспертов, и сегодня утром мне сообщили, что из восьми похищенных полотен возвратились лишь два настоящих. Все остальные — подделка. Таким образом, украдено шесть картин.
— Шесть? — шепчет Пчелкин.
— Шесть, товарищ директор, шесть. Кто-то славно потрудился, заготавливая фальшивки для подмены. И, между прочим, на ваших глазах. Да-да, на глазах! Точную копию по памяти не напишешь, надо сидеть в музее. Вспоминайте, кто сидел.
— Я постараюсь вспомнить… Надо собраться с мыслями… сейчас не могу…
— Вы не фиксируете, кто допускается в зал для копирования? — изумляется Зыков.
— Нет, у нас не принято…
— Мне придется писать целую поэму в Министерство культуры.
— В Министерство культуры… — эхом вторит Пчелкин. — И вы напишете, что во всем виноват я!
— Я изложу факты.
— Послушайте, я ведь уже и так пострадал! У меня лично тоже украли, я только не говорил. Замшевый пиджак был в кабинете. Блок сигарет «ВТ». Журнал иностранный, один турист мне оставил. Совершенно потрясный… для мужчин, понимаете? И еще несколько книг.