Эйнзли распахнула дверь; она откровенно выпроваживала его. Ошеломленный Иннес послушно вышел и спустился в гостиную. Сел за стол, глядя на аккуратные стопки писем. У него было такое чувство, словно его ударили под дых.
Он злобно выругался и налил себе виски. Что с ним произошло? Он выпил залпом. Виски жгло горло и слишком быстро дошло до желудка. Он закашлялся и налил себе еще. Хотя он просил у нее прощения, ему нисколько не было жаль того, что произошло. Вот что хуже всего. Он чувствовал себя на седьмом небе, когда пролил в нее свое семя. О последствиях он не думал. Тогда он вообще ни о чем не думал, кроме одного: ему хотелось быть с ней. Откровенно говоря, увидев ее, он совершенно забыл о возможных последствиях. Зато Эйнзли не забыла.
Он отчетливо помнил ее лицо… Потрясенное, ошеломленное… Ее как будто поразило молнией. Она, конечно, сделала вид, будто ничего особенного не произошло, но его не так легко провести.
Иннес снова выпил залпом. Чувствовал он себя так, будто ему только что объявили смертный приговор. В последние несколько дней он думал только об одном: как вернется домой, в Строун-Бридж, к Эйнзли. Дом… Эйнзли… Эти два слова почему-то стали близкими. Как будто чтобы убедиться, что разум правильно связал их вместе, тело его подвело. Что же он натворил?
Он снова с горечью выругался. Страх и ошеломление – вот что ему осталось. Он больше не может себе доверять, и Эйнзли больше не может доверять ему. Все кардинально изменилось, хотя некоторые вещи никогда не изменятся. Он по-прежнему тащил на своих плечах груз прошлого. Как бы он ни относился к Эйнзли, он не имеет права давать волю чувствам.
Он получил предупреждение – и очень своевременно. Жизнь сама позаботится об исходе. Ему стало тошно при мысли о том, что он должен сделать, но он не сомневался, что поступит правильно.
У него остается единственный выход. Эйнзли ему небезразлична, поэтому должна понять… Он относится к ней лучше, чем к любой другой женщине после той, первой. Он слишком хорошо к ней относится… Слишком.
Посмотрев на каминную полку, Иннес увидел, что прошло уже полчаса. С тяжелым сердцем, но настроенный решительно, он отправился ее искать.
Эйнзли сидела перед зеркалом и смотрела на свое отражение. Перед ней как будто была совершенно другая женщина.
Она любит его. На самом ли деле? Как она могла быть такой дурой?! Почему позволила себе влюбиться? Неужели она забыла, какой несчастной она стала, выйдя замуж за Джона?
Нет. Джона она не любила. И потом, Иннес – не Джон.
Их брак – совсем не то, что ее первый брак.