Гавличек вздрогнул от неожиданности и поспешно выключил радиоприемник.
– Да не бойся, – добавил Лукаш, – я же никому не скажу.
Только теперь Гавличек узнал друга и успокоился.
– Я и не верил, что ты уехал, Ярослав. И знал, что придешь ко мне.
– А ты, как я вижу, не так-то уж чураешься политики, – сказал Лукаш с усмешкой. Он не мог скрыть своего удивления, застав друга за слушанием передач подпольной радиостанции. Это никак не мирилось с его представлением о Кареле, робком и замкнутом человеке.
Верный себе, Гавличек отделался молчанием.
Ярослав сбросил пальто и опустился на маленький диванчик, издавший под его тяжестью жалобный стон.
Давно не был Ярослав у Карела, очень давно… Когда в последний раз он навестил приятеля? Ярослав не мог этого вспомнить. Ничего не изменилось в конурке Гавличека, словно время остановилось тут.
– Ну, как живешь? – спросил Гавличек.
– Да как тебе сказать… Живу как будто неплохо.
– Я часто вспоминаю о тебе, – признался Гавличек.
– Спасибо.
Закурили.
– Что там у нас, на узле? – спросил Ярослав.
– Перемен не наблюдается, – ответил Гавличек.
– Значит, все тихо?
Гавличек усердно разглядывал свои мягкие туфли. Вновь установилась тишина.
– Ты правду говори, – твердо произнес Ярослав. – Не крути.
Он всегда немного грубовато говорил с Карелом, и тот никогда на него не обижался: уж таков был Лукаш.
– Плохо, Ярослав, – начал он и низко опустил голову, будто стыдился того, что говорил. – Обид много… Людвига, Яна, Вовчка арестовали. У Вовчка и жену посадили. Рабочие бунтуют, грозятся. Вчера Любомир отказался вести состав в Остраву. За него поехал Зденек.
Слова с трудом вылетали из его горла, будто Гавличек силком удерживал их. Ярослав настороженно слушал.
– Злоба накипает в сердце, – продолжал Гавличек все так же медленно. – Что же дальше будет?
Он оторвал свой взгляд от туфель и поднял голову.
– А дальше будем драться, – почти угрюмо проговорил Ярослав. – Нам не дают покоя, но и врагам его не видать. Нужно будет умереть – умрем, но кой-кого и из них прихватим с собой на тот свет.
Гавличек спросил:
– Немцы придут в Прагу?
– Придут… Разве не видишь, к чему дело клонится?
Гавличек тяжело вздохнул; видно, он никак не мог избавиться от тяжелых мыслей, угнетавших его.
Снова помолчали.
– Ты сегодня работаешь? – спросил Ярослав.
– В двенадцать заступаю.
– А что скажут ребята, если я появлюсь на узле? – вдруг спросил Ярослав.
Гавличек нахмурился.
– Ты что, в уме?
– Кажется.
– То-то, что кажется! Тобой полиция интересуется. Меня спрашивали. И сюда на квартиру заглядывали.
– Понятно, – заметил Ярослав, – а мне все-таки необходимо побывать на узле.