В полдень, после первого за все эти дни завтрака, друзья основательно отдохнули и занялись распределением трофеев. Глушанин стоял за то, чтобы Мрачек сделал это по своему усмотрению, но Мрачек решительно запротестовал. Он предложил провести жеребьевку в два круга. В первом разыграть вооружение, во втором – одежду и обувь.
– Ну, а если мне попадется эта финская блуза, как я ее на себя натяну? – смеялся Глушанин.
Ему разъяснили, что в этом случае ее можно будет полюбовно обменять на что-нибудь другое.
Двустволка досталась Боровику, мелкокалиберка – Мрачеку. По ножу получили Глушанин и Слива, а третий, отдельно разыгранный нож, тоже достался Боровику.
Глушанин выиграл туристский костюм, пришедшийся ему впору, Мрачек и Боровик – сорочки, которые они натянули на себя поверх лагерных, а Слива – кожаную безрукавку и финскую блузу.
Болотные сапоги выиграл Боровик, но они были так велики ему, что он отказался от этого выигрыша в пользу Мрачека. А ботинки достались Антонину Сливе.
Довольные своим недюжинным успехом, подкрепившись едой, друзья, прежде чем уснуть, долго болтали. Разговор вертелся вокруг города Кенигштейна. Этот город, судя по адресу на письмах, находился где-то неподалеку от леса и фазаньего вольера.
– Эти места я хорошо помню из истории, – сказал Глушанин. – В Кенигштейне должна быть крепость или замок, точно не помню.
– Раньше была крепость, я тоже знаю, – подтвердил Мрачек. – Но сохранилась ли она сейчас – сказать затрудняюсь.
– Здесь в тысяча восемьсот тринадцатом году бились с французами русские гвардейцы – преображенцы, семеновцы, измайловцы. Целая гвардейская дивизия. Да, кажется, кроме гвардейских, были и линейные части, и даже моряки. Их окружил Наполеон, но наши с боями прорвались в Богемские леса. И не просто прорвались, а прихватили с собой несколько тысяч пленных, до сорока орудий и в придачу маршала Вандама. Со своими частями русские соединились у города Шенау…
– Теплиц-Шенау, – поправил Мрачек. – Скоро мы дойдем до него.
Русские бывали здесь? В Богемских лесах? В Кенигштейне и Теплиц-Шенау? Нет, об этом Антонину не доводилось слышать. Глушанин назвал тысяча восемьсот тринадцатый год. Верно. В двенадцатом году Наполеон добрался до Москвы. Значит, это произошло после знаменитой Бородинской битвы.
Мысли перенесли Антонина в Москву, на Красную площадь; ярко развернулась перед ним картина ноябрьского парада. Стройные, плотные ряды – локоть в локоть, плечо в плечо, нога в ногу. Крепкие руки. Мужественно-радостные, открытые лица советских воинов, обращенные к мавзолею…