– Правильно, только сюда, – проговорил Грязнов, еще не пришедший в себя от волнения.
Горбуна опустили в ящик. Он не издал ни стона, ни вздоха. Водворили на место матрац.
– А сейчас я придумаю, как нам получше упрятать его, – громко сказал Ожогин.
Он подошел к вешалке, набросил на себя пальто, надел шапку и пальцем поманил к себе Грязнова. У самых дверей он сказал Андрею:
– Это предатель, агент гестапо. Подробности расскажу после. Сейчас нельзя терять ни минуты. Юргенс хочет проверить нас – я постараюсь оставить его в дураках.
Он открыл наружную дверь и чуть не бегом бросился в сторону кинотеатра. Там, у кассы, висел телефон общего пользования, а он как раз и нужен был Ожогину.
В голове толпились беспокойные мысли. Юргенс в нем и Андрее не уверен. Это уже плохо. Будет еще хуже, если Ожогин не успеет осуществить то, что задумал, прежде чем к ним в дом явятся люди Юргенса. Что они явятся, в этом у него сомнений нет. Вопрос – когда?
Вот и кинотеатр. Ожогин пробежал расстояние в три квартала так быстро, что сам удивился. Набирая номер, Никита Родионович желал только одного – застать Юргенса.
– Есть чрезвычайно срочное дело! – задыхаясь от быстрой ходьбы, выпалил Ожогин, как только в трубке послышался голос Юргенса.
– Что такое? Говорите.
– Не могу… Необходимо ваше вмешательство.
– Хм… Ну и что же вы хотите?
– Чтобы вы немедленно приехали к кино, я вас здесь буду ждать… Вы слышите меня?
– Слышу… слышу… Чрезвычайное, говорите?
– Да-да-да…
– Сейчас приеду.
Никита Родионович облегченно вздохнул, вытер влажное лицо, закурил.
Из зрительного зала доносились звуки музыки, голоса. Ожогин посмотрел на часы. Прикинул, что ранее чем через пять-семь минут Юргенс, при всей его оперативности, не прибудет. Значит, сигарету можно выкурить здесь, в вестибюле. Юргенс, наверно, уже догадался, что провокация сорвалась. Возможно, рад этому; возможно, огорчен. Судя по его голосу, он не ожидал звонка… А ведь провокация могла бы достигнуть цели, если бы он, Никита Родионович, не увидел горбуна ранее и не узнал его теперь.
Когда Ожогин вышел из кинотеатра, на противоположной стороне улицы остановился автомобиль. За рулем сидел Юргенс.
– Что случилось? – спросил он подбежавшего Ожогина.
Никита Родионович коротко доложил о происшествии.
Юргенс молчал. Трудно было сказать, какое впечатление произвело на него сообщение Ожогина, так как лицо шефа скрывала темнота. После длительной паузы Юргенс вновь спросил:
– Он сам сказал, что коммунист?
– Да, сам.
– Вы его раньше не встречали?
– Никогда.
– Садитесь…
А в это время перед Грязновым стояли два гестаповца и переводчик. Они явились в дом в тот момент, когда Ожогин, стоя у машины, докладывал Юргенсу о происшествии. И сейчас Андрей не знал, как поступить. Поспешно ушедший Никита Родионович не успел сказать, что надо делать Грязнову.