— Проклятье! — сквозь зубы выдохнул Адам.
Ничего удивительного, что его шпионские программы, так тщательно внедренные в узлы местной сети «ЛА-Галактик», не смогли засечь слежку за Казимиром. Похоже, разведка подозревала Хранителей в контрнаблюдении, или — же. Алик Хоган был настоящим параноиком.
Один из флотских начал догонять Брюса в узком коридоре между двумя движущимися составами. Расстояние между ними сократилось до пары сотен метров, но Брюс, казалось, не обращал на преследователя никакого внимания.
— …Паула Мио… — донесся голос Киерана.
— Повтори! — быстро откликнулся Адам.
— Я… вижу Паулу Мио… в зале ожидания… разговаривает… с сенатором.
<Паула Мио! Без нее не обошлось. Черт!»
Адам отвлекся всего на мгновение, но за эту долю секунды Брюс успел скрыться из виду между двумя мчащимися поездами.
— Куда он, черт возьми, мог деться?
Казалось, участники погони также не имели об этом ни малейшего понятия. Теперь все они двигались вдоль путей, где его только что видели, что-то кричали друг другу и размахивали руками. Вокруг них по всей станции начали останавливаться поезда.
Адам сумел получить представление о побеге киллера только после трехкратного повтора записи. В режиме замедленного воспроизведения — наборе дрожащих серых пикселей — он следил за движениями Брюса, совершившего умопомрачительный прыжок прямо в пролетавший мимо грузовой поезд. Темный квадрат отверстия в боку грузового контейнера поглотил неясный силуэт и через секунду исчез, сменившись обычной металлической стенкой.
— Вот сукин сын! — буркнул Адам. — Похоже, мы имеем дело с настоящей командой бойскаутов.
— Сэр? — переспросила его Мариса.
— Они превосходно подготовились.
Четырехсотлетний опыт Оззи и его способность объективно мыслить обратились в ничто, когда «Первопроходец» начал свое ужасающее падение. Оззи закричал так же громко, как и Орион, и их голоса были различимы даже в грохоте низвергающегося моря. Шаткий плот окутали мириады брызг, закрывшие небо сплошной серой пеленой. Оззи изо всех сил вцепился в мачту, словно только это и могло спасти его от неминуемой гибели, пока он бесконечно долго падал, падал и падал. Пена мгновенно пропитала его одежду, обжигая открытые участки кожи.
Он сделал вдох и снова завопил. Когда воздух закончился, он опять попытался вдохнуть, но атмосфера была настолько насыщена водой, что Оззи принялся кашлять и отплевываться — естественный рефлекс, заглушивший дикое желание кричать. Как только горло прочистилось и легкие вновь наполнились, он стал открывать рот, чтобы испустить очередной вопль, который должен был закончиться смертоносным взрывом боли, но где-то в отдаленном уголке его мозга уже начало формироваться смутное недоумение.