— Если лодка будет пустая, вода сюда не попадет, ведь дырка придется над водой, — сказал он.
Он был как в угаре от того, что проделал это у них на глазах и все получилось так здорово.
— Мы видим, ты умеешь управляться с лодками, — сказала ему Анна.
Маттис гордо засмеялся:
— Подождите, еще не то увидите.
У него была тайна, которую он скоро им откроет: он замечательно греб!
Его лодку взяли на буксир. Ингер привычно села на весла.
— Нет, так не пойдет, — сказал Маттис. — Грести должен я. Понятно?
— Почему?
Вот оно, это изумительное мгновение!
— Да потому, что с веслами я управляюсь еще лучше!
— Ясно. Тогда, само собой, грести должен ты. К тому же ты мужчина.
— И это тоже, — согласился он. — И еще я очень хорошо конопачу, — прибавил он.
Анна улыбнулась.
— Ну, Ингер, придется тебе уступить ему весла, — сказала она.
Ингер пересела к ней на корму. Маттис по-хозяйски взялся за весла.
— Я не хотел раньше времени говорить вам об этом, — сказал он девушкам. Он чувствовал себя так уверенно, что мог позволить себе даже хвастовство.
— О чем это?
— Да о том, что я хорошо гребу.
От чувства уверенности в Маттисе все ликовало. Никогда в жизни он так не радовался, что умеет грести, что гребет не хуже любого умного, если на то пошло. Он греб длинными уверенными взмахами.
— Хорошая вещь, — сказал он.
— Что, наша лодка?
— Разумеется. А то что же? — спросил он, немного подумав.
Они рассмеялись, легко и радостно.
— Нет, больше ничего, это ясно.
— Мы можем высадить тебя в любом месте, где ты хочешь, — сказала Ингер. — Времени у нас много, домой нас ждут только к ужину. Мы здесь целые дни бездельничаем.
— Я уже догадался, — коротко ответил Маттис.
Вот так и должно быть. Вот так человек и должен говорить о всяких вещах: это мне известно. Или: я уже догадался. И все в таком роде. Взмахи весел ослабели и стали сбиваться.
— Эй, ты! — крикнули ему девушки.
Он вздрогнул. Девушки с любопытством смотрели на него.
— Пер, ты, кажется, чуть не уснул.
— Простите, — сказал он и задушил свою мечту.
Лодка, идущая на буксире, то зарывалась носом в воду, то подпрыгивала на волне, она не тонула, потому что была пустая.
Маттис смотрел на девушек. Они и не подозревали, что сделали с ним за этот день.
— Ингер и Анна, — от всего сердца сказал он.
Голос у него был такой, что в их глазах зажглось любопытство. Но больше он ничего не сказал.
— Смотри, плыви как по линейке, ты хвастал, что у тебя это получается, — сказали они, шевеля пальцами ног на дне лодки. Девушки чувствовали, что этот чудак за что-то благодарен им, и радовались этому.
— Я всегда плыву по прямой… это единственное, что я умею, — неожиданно для себя выпалил Маттис и содрогнулся, но, к счастью, они, верно, не слыхали его последних необдуманных слов.