– Как вы здесь живёте? – удивился он слабо.
– Так и живём, – усмехнулся хозяин. Усмешка его была невидима в темноте кухни.
С минуту помолчали. Потом рассказчик продолжил совсем остывшим голосом:
– В понедельник с утра рванулся сразу в издательство. Ничего не изменилось за прошедшее время. Троллейбусная остановка с той же плоской отполированной скамьей и осквернённым каменным цветком урны. Набалдашник гигантской трости – киоск «Союзпечати» под каштанами, прозрачный, в фестончатом фартуке из выгорающих газет, с варено ворочающейся внутри пожилой киоскёршей: она почему-то уже собирала с прилавка прессу в стопку, словно работала всю ночь, а теперь шла наконец домой спать. От киоска направо – гладкий тротуар и прокажённая кожа проезжей части. Узкий проход между слепыми торцами домов, и сам прямоугольник двора перед окнами фирмы, с круглой торфяной чернотой начисто выполотой клумбы. Тесно сбившиеся разномастные машины. Тугие чёрные ягоды старой шелковицы слева от крыльца усыпали заметённый сегодня пыльный асфальт; они гибли под колесами и подошвами, трагично и щедро пятнали бледно-серое горячей фиолетовой кровью, и полосатые грозные осы по-прежнему спешили на сладкое. Знакомо вскрикивали вверху стрижи, штриховали безоблачное небо, посверкивали быстрым металлическим блеском на солнце. Всё те же витражные окна.
На входе столкнулся с Бешуевым. Он предупредительно придержал дверь, уступил мне дорогу, безучастно и вежливо кивнул голым теменем цвета топлёного молока в ответ на моё оживлённое: «Здравствуйте, Александр Николаевич!» Кажется, он вовсе не обратил на меня внимания. Похудевший, даже ссутулившийся какой-то, медленно спустился по ступенькам и медленно пошёл к стоянке. Мельком подумалось, что два года назад шеф был и крепче, и страстней.
Вихрем взлетел на второй этаж. «Позвоню Лене из прорабской, добьюсь встречи, немедленной встречи, сегодня же. Сколько мне нужно ей рассказать! Но сначала зайти к Дмитрию Ильичу, разузнать обстановку. Вдруг она уже не работает в фирме? Тогда искать по всему городу. Не дай бог, не дай бог…» – так прикидывал я ещё в автобусе. Так соображал сейчас, а костяшки пальцев бились уже в чистую, крашенную новой – голубой – краской дверь, с новой для меня табличкой: «Начальник АХО Ионенков Д. И.».
Ильич не изменился! Он был один в прорабской, всё такой же хват, всё так же прост и радушен. Опять раздавил мне руку, приветствуя. Пока я морщился и тряс ею, отодвинул ведомости и калькулятор, достал свои «Monte Carlo» из стола, закурил, предвкушая, и забросал меня нетерпеливыми: «Ну, как ты? где ты? кем ты?»