И вдруг из памяти, густо населенной путаными образами, тревогой, страхами, сказанными и забытыми словами, всплыл этот вечер ясно – как сквозь хорошо промытое стекло.
«Да, это было шестого, именно в пятницу, ближе к вечеру. Когда смог от пожаров на востоке впервые накрыл город. Среди дня в невыносимую жару сгустились какие-то сумерки. Вдруг навалилась такая тоска. Мне во что бы то не стало нужно было увидеть Павла. И я решилась пойти к нему прямо на работу без звонка.
Шла по улице, и сумрак за ней становился все гуще и плотнее. Не узнала Сергея, охранника офиса. А может это был вовсе не он, кто-то его подменил в этот день. Лицо незнакомое, отсыревшее, затянуто болотной ржавчиной, не различишь.
Торопясь, проскочила мимо. Но Паша уже ушел. В пустом кабинете – Алла. Сидит – узкая, тонкая, в черном платье, в такое-то пекло. Глядит бархатом. На столе чашечки кофе, бутылка армянского коньяка.
– Проходи же, что встала, – металлическим голосом звонко воскликнула Алла. – Я сейчас домой иду. Может, что Паше передать?
Она идет домой. К Паше. Там ее дом… Почему две чашки? Для кого?… Придушила бы ее, сдавила бы эту тонкую гибкую шею.
Был бы у меня сейчас яд… в армянский коньяк…
Почувствовала странную томительную боль. Словно что-то с неслышным страдальческим стоном высвобождается из нее, расправляясь с воздушным шелестом, серебрясь и исчезая.
Алла начала рыться в бумагах на столе, все повторяя: «Да где же этот чертов контракт?»
И опять все одно и то же, своим режущим металлическим голосом. Словно комната битком набита бумагами, и Алла копается в них, роется, ищет и не может найти.
Алла, не оборачиваясь, по-деловому предложила:
– Ты можешь мне помочь. Ты лучше знаешь объект, и опыт есть. Мы вместе вдвоем поднимем этот контракт.
– Это как? А Павел?
– Твой Пашенька? Не все то золото, что блестит. Не та хватка. Ничего у него с японцами не выйдет. Он лишний.
Ирина с трудом выдохнула:
– Ты не любишь его. Так зачем он тебе тогда?
Алла обернулась, посмотрела Ирине в глаза, ухмыльнулась:
– Секс. Всего-то только секс. И пятьдесят пять процентов в компании.
Поплыло перед глазами. Ей показалось: Алла повисла в воздухе, у нее появилась еще одна пара рук, которой она угрожающе размахивает перед Ириной. Похотливое чудовище. Вот кто она.
– Я его люблю. А ты стерва, всего только похотливая стерва.
Алла громко рассмеялась и тут же снисходительно добавила:
– А ты просто голубоглазая, бесхозная корова.
А потом… А потом? Потом Алла исчезла».
– Вот уже и слезки на глазах, – сквозь вихрь теней и воспоминаний Ирина услышала невыносимо вкрадчивый голос Николая Андреевича. – Уверяю вас, есть, есть выход. Я все обдумал и вычислил. Уж постараюсь для вас. Лично. Вы только довертесь мне от сердца, до конца. Дело в том, что Алла Семеновна… У нас, знаете ли, покойники обретают отчество. Из уважения, так сказать, к статусу. Продолжаю. Как вам известно, Алла Семеновна с некой целью, весьма, кстати, для вас небезопасной… Но… но не будем осуждать покойницу. Итак, Алла Семеновна была по известному адресу и посетила вашу подругу, так называемую Лолиту. Обратите внимание: заходила к ней глубокой ночью пятого июля. Тоже накануне. Имеются свидетели, и не один. Не этот… – Николай Андреевич с гадливостью поморщился. – Как его… Вовчик. Впрочем – предан, как цепная собака. Ах, Ириночка, как важны события, происходящие накануне. Особый у нас к ним интерес. Словом, выход имеется.