– Ну, самих по себе их я не видел. Но то, что сумел разглядеть, было определенно жестким и бескомпромиссным…
– В отличие от моих, хочешь сказать?
– Да. У нее они были математические. Твои гибче и больше прощают…
Я потянулся к ней, чтобы подтвердить сказанное, но Бесси шлепнула меня по руке.
– Вырвался вперед – притормаживай!..
Я рассмеялся.
– А потом она что сказала? – спросил Уилл. – Что она сказала после этого?
– В смысле – Бесси? После того, как шлепнула меня по руке?
– Да к черту Бесси! Что сказала о конфликте сексапильная математичка в белой футболке? Вы ее перебили!
– А, ну да. Ну, она сказала – и я тут, очевидно, излагаю своими словами, – по сути она сказала, что в вековечной борьбе между конфликтом и примирением конфликт выигрывает всегда. История вознаграждает конфликтность за счет примиренчества. Агрессию, а не уступку. Тихий голос всегда заглушается тем, что звучит настоятельней. У кротких нет шансов против сильных. Так же, как сами гуманитарные дисциплины беззащитны перед непрерывным натиском науки, техники и математики. Она много чего еще сказала – как ни удивительно, мы в итоге проговорили в коридоре довольно долго, покуда наконец не вышел преподаватель матанализа и не увел ее, – но в итоге она вновь зашла к себе в квартиру и захлопнула за собой дверь.
– Безо всяких уступок по уровню шума?
– Без. На самом деле музыка стала даже громче.
– Стало быть, ваш заход на конфликт оказался бесплоден?
– Да. Как и моя попытка примирения.
– И потому вчера ночью вы совсем не спали?
– Точно.
– И потому сегодня у вас такой усталый вид?
– Да.
– Ну, она, конечно, права. История и впрямь вознаграждает конфронтацию. А гуманитарные дисциплины действительно обречены. Но история к тому же имеет склонность и наказывать конфронтацию. Примирение не может существовать без конфликта. Но и конфликт не может существовать без примирения. Значит, можно надеяться, что это вас как-то утешает…
– Да уж наверное, – сказал я и вернул Этел пистолет.
– Вы с этим полегче!.. – сказала она, аккуратно забирая у меня оружие и направляя ствол к земле. Перед нами за перегородкой из толстого стекла по своим мишеням стреляла пара учителей зоотехнии. Этел взяла пистолет и положила его на лавку между нами.
– Как у них со стрельбой? – спросил я.
– Эти двое довольно результативны! – заметила она. Этел меня предупреждала, что выросла среди оружия, и ей с пистолетами было сподручно: девочкой она даже завоевала несколько призов по стрельбе. – Что сделало меня стрелком – лауреатом премий. А вы, Чарли?
– Ничего подобного. Вообще-то это все мне в новинку. Премии. Оружие. Конфликт. Рагу с потрохами. Все это для меня так же ново и иностранно, как занятие по эсперанто, что я наблюдал сегодня утром.