– Вам явно нужно немного поспать, – говорил он, склоняясь высоким торсом над раковиной. – Сомнений в этом нет. Глядите, я вот что могу предложить. Не хотите ли пожить у меня в квартире на выходных? Оба дня я буду у подруги – она квартирует не в кампусе, – поэтому вы можете побыть там, если хотите.
Я подошел к нему и встал перед туалетными зеркалами. Теперь Рауль причесывался влажной расческой. Пробор у него был идеальный – как проходы в зале заседаний конгресса; волосы черные, словно край вселенной. Я вымыл руки и вытер их длинным полотенцем, болтавшимся под дозатором у двери.
– Ценю ваше предложение, – сказал я. – Но я думаю, мне просто нужно немного поспать самостоятельно. Наверное, я просто вернусь сейчас к себе в кабинет, закрою дверь – и поглядим, удастся ли мне хоть как-то вздремнуть под щелкающее присутствие маятника. Мне кажется, я могу себе это позволить, раз я сегодня утром сдал самостоятельный отчет.
– Миддлтон сдался?
– Да, сдался. Неделей позже, но наконец он подал мне свою часть без бросающейся в глаза схемы рифмовки. И потому я думаю, что запереться в кабинете может оказаться простым способом наконец немного поспать.
– Удачи вам в этом… – сказал Рауль. – Я знаю, что ваш маятник – неотступное напоминание о соперничающих друг с другом приоритетах. Если ничего не выйдет, просто сообщите мне, пока я сегодня здесь, и я отдам вам ключ. Как я и сказал, моя квартира в вашем распоряжении, если хотите…
Я вновь его поблагодарил. Он вышел, и я двинулся за ним следом из уборной, направился обратно к себе в кабинет, запер дверь, выключил свет и растянулся на застеленном ковром полу. В темноте у себя над головой я слышал тихий гул батареи отопления и тиканье маятника – такое же громкое и постоянное, как и в тот день, когда я впервые привел его в действие. Гул, тиканье и темнота оказали свое волшебное действие. Глаза мои тяжко закрылись. Мысли отступили. Все растворилось в тишине. Через несколько минут я спал.
* * *
Да вот только нет – не спал.
За стеной моей квартиры грохот и треск математических изысканий стал лишь громче – таким громким и таким упорным, что ему как-то удалось меня разбудить, не успел я толком заснуть.
Ну сколько же еще это может продолжаться?! Как далеко в будущее продлится еще этот звук? Мне теперь уже отчаянно требовалось закрыть глаза на непрерывную цепь событий, на эту безжалостную развертку линейной истории, эту преамбулу к нескончаемому растворению. Но сон вновь отыскать не удалось. Вместо этого я схватил книгу с верхушки стопки у кровати. Как верный друг, она лежала спокойно, внимательно, готовая выручить меня. И вновь я принялся читать.