– По одному посетителю за раз, пожалуйста, – сказала она.
И Бесси, и Рауль глянули на меня, и потому я двинулся по длинному белому коридору к палате, где обнаружил Уилла в постели – он спал, а к его руке была приклеена трубка. В искусственном свете кожа старого историка выглядела грубой и бледной, сквозь ее поверхность только начали пробиваться седые щетинки. Волосы у него вымокли от пота, и их откинули на одну сторону, а сам он лежал, извернувшись шеей на подушке.
Я окинул взглядом палату, которая была аскетична и функциональна. В углу закреплен телевизор. Столик и стул с фальшивым цветком в вазочке. В шкафу висела старая одежда, что была на Уилле, когда его сюда перевезли: твидовый пиджак и серые штаны, красный галстук-бабочка. Ботинки его аккуратно стояли на полу шкафа. На полку поместили его федору.
– Что там происходит? – спросили Рауль и Бесси, когда я вернулся в комнату ожидания сообщить им последние известия.
– Он еще спит.
– Так что мы теперь будем делать?
– Ну, теперь остается только ждать…
Бесси схватила кроссворд. Я сел на холодный виниловый стул. Рауль листал женский журнал.
– Он, вероятно, будет спать еще сколько-то, – сказала нянечка после того, как прошел час. – Вы бы сходили позавтракали, а вернетесь еще через часок.
И вот так за кофе и пончиками в больничном кафетерии мы втроем сидели и беседовали ни о чем. Вокруг нас приходили и уходили работники больницы. По полу протолкали пустое кресло-каталку. За пустым столиком сидела и читала Библию какая-то старуха. Я наконец заметил часы на стене.
– Почти семь, – сказал я. – Заря снова пришла. Солнце уже определенно встало. Если присмотреться, вы увидите, как вон в то окно струится свет. А Уилл еще спит. Не уверен, что еще нам остается на этом рубеже, кроме как ждать.
– Ненавижу больницы, – сказала Бесси.
– А кому они нравятся?
– Врачам!
– Вполне уверен, даже им они не нравятся.
– Вероятно, вы правы, – сказал Рауль. – Полагаю, у академии нет монополии на тихо страдающий профессионализм…
Каждый из нас съел свой завтрак без аппетита, беседа текла устало и уныло. Быть может, в глубине наших душ мы рассчитывали, что Уилл окажется так же энергичен, каким был до своего отъезда: что он встретит нас в больнице с сигарой в руке, учтиво сняв федору, и расскажет какую-нибудь далеко идущую историю о своем матримониальном геройстве. А вместо этого мы нашли тут старика – едва дышащего и одинокого в стерильной больничной палате. Принять такое было трудно, и каждый из нас, казалось, силился справиться с этим по-своему.
– Он у всех был шилом в заднице, – сказала Бесси.