Бочатов вспомнил давнишний эпизод, лет пятнадцать назад это было. Он тогда был прорабом на стройке, а Ерохин частенько заглядывал к нему на участок,в качестве куратора своих практи кантов, чаще это были девчонки, чем парни. Приходил не с пусты ми руками, а непременно с бутылкой, закуской и вполне опреде ленными планами в отношении девчонок. Но однажды с девчонками что-то не получилось, и в бытовке оказалась крановщица Лидуха. Он тогда выпил и куда-то отлучился, а когда вернулся, не сразу понял, что происходит: голая, пышнотелая Лидуха раскинулась на топчане, брезгливо закрыв глаза, а на ней копошилось что-то морщинистое, бледное, мерзкое...
Значит, эта красавица с каштановыми волосами, тоже видела такое? Бочатову стало жаль её.
- Что дальше? - спросил он.
Ерохин сделал два шага вперед, повернулся, подошел к окну, снова повернулся, исподлобья посмотрел на депутата.
- А ни хрена. Уже все, наверное, знают, как меня опозори ли. Пока ни расплачусь с этими троими, никаких конкурсов. Все! А ты проследи, чтобы придурок этот, директор, наказал своих дружинников.
- Ты хочешь сорвать проведение конкурса? Но ведь столько людей пришло, они ждут...
- Пошли они все! Шаман, Шаман, скотина!
В кабинет с виноватым видом вошел Шаман, все это время стоявший под дверью в надежде, что босс разрядится на своего депутата.
- Вадим Сергеевич, ничего не получилось, - опустив голову, пробормотал он. - Там такая кодла собралась, а нас всего трое. Чуть не замесили. И менты уже землю роют...
- Дело надо было делать, а не на девок смотреть, дурак! - заорал Ерохин. - Ну ничего, я с тобой после разберусь. А сейчас вызови своих людей, транспорт, пусть заберут все, что наше, и жратву, которую для банкета приготовили - тоже забрать! Конкурс отменяется. Проследи, чтобы ничего не осталось, понял?
- Конечно, - торопливо закивал Шаман. А в глубине души он впервые пожалел, что пошел работать к бывшему завхозу.
- Занимайтесь, - сквозь зубы процедил Ерохин. - Я - в офисе. Тебя, Андрей, жду в десять на даче. Есть разговор серьезный. И запомните оба никто не должен знать о том, что здесь случи лось. Если ты, - он ткнул пальцем сперва в Бочатова, потом в Ша мана. - И ты вякните - пеняйте на себя!
И, высокомерно задрав голову и презрительно сощурившись, покинул кабинет.
А Бочатов впервые пожалел о том, что стал депутатом. таким депутатом.
- Роб, у тебя движок постукивает, - сказал Стремянов. Старая "Волга ГАЗ-24" катилась по Садовому кольцу. Игорь
сидел на заднем сиденьи справа от Ольги. Длинный разрез на го лубом платье открывал взгляду смуглую наготу бедра, обтянутого телесной оболочкой колготок. Трудно было не смотреть на этот чарующий разрез, таким нежным, возбуждающим, похожим на эту не ожиданную, быструю и жаркую весну было то, что он не скрывал. Ведь и нежные, клейкие листочки на деревьях Игорь видел каждую весну, но всякий раз, проклевываясь из почек, они наполняли ду шу радостным возбуждением. Рядом с ним сидела Весна, и то, что проклюнулось из её длинного платья, обещало долгое, жаркое ле то. Именно такое, какое хотелось ему. Но трудно было и смот реть: это же чужое, запретное ещё и потому, что у него есть свое... такое унылое, такое осеннее! Только солнышко Светланка, любимая дочурка согревает его остывшее сердце. И его он ни на какие соблазны Весны не променяет.