Так они и дружили, если это можно было назвать дружбой: верный идейный служитель системы, но тайный её противник и вер ный хозяйственный труженик системы, но тайный преступник.
А потом, когда система рухнула, оба скрытых её противника почувствовали себя совсем плохо. И тогда Ерохин предложил пар торгу основать свое дело и заработать такие деньги, какие они, люди умные, обязаны иметь. Чувалов поначалу лишь плечами пожи мал: а где взять начальный капитал, если зарплаты едва-едва на убогое питание хватает? Ерохин только усмехался в ответ. Но уже тогда начал действовать. А когда грянули августовские события 91-го года, сказал, что пришло их время. Поздно вечером они погрузили в старый ИЖ-Комби газовую плиту и поехали на Большую Полянку, к дому, где в приватизированной трехкомнатной квартире жили тесть и теща Ерохина. Чувалов поначалу ничего не мог по нять. А когда понял, отступать было поздно.
Старики в это время толклись у Белого дома, теша себя на деждой, что защищают демократическое будущее великой России. О том, что они, если и защищают, то всего лишь партбосса, которо му хватило ума жить в обыкновенном доме, немного поездить в об щественном транспорте и вовремя попасть в опалу - им и в голову не приходило. У Ерохина были ключи, и они вдвоем быстро замени ли газовую плиту на точно такую же, но - с нужным дефектом. Завхоз умело орудовал ключами, Чувалов помогал.
Тесть с тещей, гордые причастностью к великим событиям, вернулись под утро и сели пить чай. Окна они не открывали, опа саясь сквозняка, и то, что плита другая, не заметили. А мили ция, которая обнаружила в квартире два трупа, никакого рассле дования не предприняла: во-первых, причина смерти ясна, а во-вторых, других дел по горло, такое в стране творится!.. Еро хин точно выбрал момент.
Квартира досталась по наследству его жене, толстой, грубой женщине. Уж какими средствами Ерохин убедил её продать эту квартиру, Чувалов мог только догадываться. Однако, начальный капитал, и довольно-таки приличный, появился, и в столице воз никла новая фирма, торгующая недвижимостью. Называлась она "Ка тамаран".
Ерохин так объяснил выбор названия: "Катамаран, Альберт, это лодка у которой два корпуса. И мы плывем на двух корпусах - тесть и теща. Они хотели умереть за светлое будущее России, так и получилось, потому что будущее России не в Белом доме, а в том, чтобы умные люди, такие, как ты и я, могли заниматься нас тоящим делом. Теперь они смотрят на нас оттуда, Ерохин ткнул пальцем в небо. - И радуются, что мы не забываем их, все же "Катамаран".