- Да мы же там со скуки подохнем! - не задумываясь, возра зила Раиса.
- Лично я - нет. Мне там нравится. А ты можешь картины пи сать маслом или акварелью.
- Я рисовать не умею. Не говори глупостей, Володя! Никуда мы отсюда не уедем. Что скажут люди? Певцы, композиторы, депу таты, генералы, которые бывают у нас?
- Черт с ними со всеми, Рая!
- И слышать не желаю.
- Ну смотри сама. Вспомнишь об этом, когда прокуратура всерьез займется "Спартой", когда обиженные вкладчики почувс твуют запах крови и снова начнут беситься под окнами. Когда Шу бин расскажет все о твоем водочном бизнесе.
- Нет ни одного доказательства, что я причастна к делам Шубина!
- Найдут. Десяток-другой допросов - сама обо всем расска жешь. Рая, пойми же ты наконец, время очень опасное. Люди влас ти готовы разорвать кого угодно, только бы показать перед вы борами, как они предано служат народу!
- Не знаю, давай подождем... - менее уверенно сказала Раи са. Посмотрим, как будут развиваться события. Но вначале ты обязательно должен поговорить с Черновым. Они должны возместить нам убытки. Если не захотят по-хорошему, будем действовать по-плохому. Я этим сама займусь, потому что - все, терпение мое лопнуло.
- Хорошо, я поговорю с ним. Не сейчас. Скоро Новый год, потом Рождественские праздники... А вот после можно будет и по говорить, миролюбиво сказал Омельченко. - А ты подумай над моим предложением. Скажу тебе больше: есть человек, который готов купить все сразу, - он неторопливо встал с кресла, подошел к же не, опустился на ковер рядом с её ногами, обнял их и прижался щекой к округлым белым коленям.
Раиса положила ладонь на его лысеющую голову, взъерошила редкие волосы. А потом сползла с кресла, легла на ковер рядом с Омельченко, широко расставив ноги.
- Ты прав, дорогой, это лучшее средство от всех напастей, прошептала она.
- То, что сейчас будет, или отъезд на Мальту? - хитро ус мехнулся Омельченко.
- Конечно то, что сейчас будет, - Раиса пригрозила ему пальцем, мол, не путай Божий дар с яичницей.
- А на Мальте это будет ещё лучше, - уверенно сказал Влади мир Васильевич.
16
Февраль 1996 года. Москва
За окном стемнело. Мелкие снежинки кружились в свете жел тых уличных фонарей. Несколько мгновений Владимир Васильевич Омельченко молча наблюдал за плавным кружением белых искр, а потом закрыл жалюзи и повернулся к собеседнику.
- Ну так что, Вадим Павлович, мы с вами договоримся? Жаль, конечно, что господин Чернов не смог приехать, он все-таки ге неральный директор.
Десять минут назад Вадим Лаврентьев был возмущен, едва удержался от резких слов в адрес невысокого, полного мужчины с редкими черными волосами на макушке. Потом хотелось от всей ду ши рассмеяться, а теперь стало скучно.