Поедая четвертую трубочку, она заметила в саду движение. Парнишка лет пятнадцати махал широкой лопатой, расчищая дорожку между деревьями, а вокруг вертелась девчонка помладше, с двумя тонкими русыми косичками и вздернутым острым носиком. Голосов слышно не было, но Женя видела, как смеется девчонка и притворно хмурится, огрызаясь, пацан, и почему-то стало смешно и хорошо. Где-то война, а здесь такие обычные и понятные дети со своими детскими проблемами, которые им самим наверняка кажутся очень даже серьезными…
Улыбнувшись, она отошла от окна — смотреть дальше показалось неправильным, как будто подглядываешь. С сожалением посмотрела на вафельную горку — для одного завтрака, пожалуй, хватит, уже вполне наелась. И тут в комнату заглянула давешняя горничная.
— Господа ждут в столовой. Я провожу.
Ну что ж, наконец-то она познакомится с еще одним родственником. Посол Андара в Тириссе, граф ди Скавалль… Дядюшка сказал о нем одно, однако заменившее длиннейший инструктаж: «Можешь верить ему, как веришь мне». Чем занимаются дипломаты, помимо «официальной» дипломатии, Женя и сама знала, так что прекрасно поняла не сказанное.
Ночной разговор с андарским послом в Тириссе лейтенант фор Ганц при всем желании не назвал бы приятным.
Начать с того, что фор Ганц категорически недолюбливал людей подчеркнуто светских, ярчайшим представителем коих был ди Скавалль. Мало того что пришлось ждать до позднего вечера, пока тот вернется из гостей; мало того что тщательно завитые волосы посла благоухали помадой, белейший кружевной воротник аж стоял от крахмала, а бархат камзола был густо ушит серебром и жемчугом; мало того что рукопожатие его было вялым, а рука оказалась нежной, с мозолями лишь от пера…
Граф ди Скавалль выслушал доклад о происшествии в Кильнерене, о положении дел в столице и на юге, о связавших барышню фор Циррент и принца Ларка сплетнях, кивнул на все похвалы в адрес барышни, а после, неприятно растягивая слова и дергая губой, сказал лишь одно:
— Здесь, лейтенант, вас бы отправили в отставку без права обжалования. Не спорьте, племянница моей жены осталась жива и невредима исключительно благодаря собственной осторожности. Умная девушка, чего не скажешь о вас и ваших подчиненных.
Самым отвратительным было, что Бертон знал: этот лощеный тип, уступающий ему самому и в происхождении, и в близости к короне, и в боевых заслугах, привыкший воевать в светских салонах и парадных дворцовых залах, полностью и абсолютно прав. Будь неизвестные злоумышленники решительней, могли убить всю охрану барышни фор Циррент с той же легкостью, с какой оглушили, и что тогда сталось бы с девушкой? Да о чем говорить, что с ней сталось бы, открой она дверь на оклик? Или поддайся панике, услышав крики?! Не говоря уж о том, что лишь чудо спасло от рук вора спрятанные у Бертона во внутреннем кармане письма!