— Давай начинай! — слышалось там и тут из зала.
— Чего тянуть?…
Раздались два-три хлопка в ладоши, но тут же смолкли.
Встал комсорг:
— Товарищи, произошло событие.
Варя и Константин вздрогнули. Они слышали этот голос!
— Необычайное событие, — продолжал комсорг.
В зале стояла полная тишина. Варе казалось, что она слышит, как у нее в груди бьется сердце.
— На сегодня, — продолжал комсорг, — было намечено осмотреть тоннель перед сдачей, завтра комиссия. Мы и поехали вот втроем, — комсорг показал на товарищей. — Машину взяли открытую: смотреть по сторонам.
— Ближе к делу, — тихо, но явственно сказал кто-то в зале.
— А дело началось сразу, — перестроил рассказ комсорг. — Не проехали километра — нырнули в черный туман.
— Черный туман… — Опять из зала.
— Не перебивайте, — сказал прораб.
Комсорг продолжал: — Дорога едва виднелась, а потом и вовсе исчезла — как в пропасть.
— Я попытался нажать на тормоз, — вставил водитель, — но ничего не ощутил под ногой, точно оказался в воздухе.
— Все мы оказались в воздухе, — подтвердил комсорг, — будто все пропало вокруг. Ощущение такое.
— Неприятное ощущение, — поднял глаза от газеты прораб; во время рассказа он неотрывно глядел на нее, будто сторожил газетный лист.
— Но тут разом наступил день, — продолжал комсорг, — и мы с машиной оказались на перроне большого вокзала. Было ровно четверть двенадцатого — показывали электрические часы. Над часами большими буквами надпись: Саган-Далинь. Впереди перрон, рельсы закруглялись немного, и виден был город. Город и назывался Саган-Далинь.
На этих словах комсорг остановился в волнении.
Поднялся шофер:
— Я дал полное торможение, потому что на перроне ходил народ: может, пассажиры, может, встречающие. Все остановились, повернули к нам головы.
— И то сказать, — вставил прораб, — летний день, деревья в зелени, а мы в полушубках, в ушанках.
— Да, — опять заговорил комсорг. — Летний горячий день. Кто-то из пассажиров крикнул: «Смотрите-ка!» Другой подошел к машине: «Откуда вы?…» Мы глазели по сторонам и ничего не могли ответить. Почему лето? Почему город?… Василий, — кивнул комсорг на шофера, — пришел в себя раньше всех. Машина остановилась перед киоском Союзпечати, женщина раскладывала газеты. Василий соскочил с сиденья: «Дайте газету!» Она дала ему газету.
— Даже плату не спросила, — вставил шофер. — Наверно, от удивления.
— Василий, — опять продолжал комсорг, — вернулся на место, и тут все исчезло. Мы оказались в тоннеле. Последнее, что я помню, — часы на вокзале показывали двадцать две минуты двенадцатого…
Казалось, что зал оглох. Потом в полный голос кто-то спросил: