– Ты что, ошалел? – У Аббаса от волнения краснеет лицо. – Это нонсенс, глупость! Ничего из этого не выйдет, только люди погибнут.
– В каждой семье должен быть пацифист, но я к таким не отношусь, братишка. Знаю, что ты просто обо мне беспокоишься.
– Ну конечно!
– И о своей семье… Ты хотел бы, чтобы все себе потихоньку жили по-старому. Но так не получится!
– Wallahi, обдумай это еще раз! Переспи с этой мыслью.
– Звоните, если удастся, или приезжайте. Нужно верить, что insz Allah все будет хорошо. Сделаю все, что смогу.
Неизвестно почему, но всю вторую половину дня и вечером мобильная связь работала безупречно. Марыся воспользовалась случаем и позвонила брату Аббаса, Рахману, наверное, раз пять. Последний звонок она сделала в восемь вечера, когда полицейский увольнялся с должности. Но он, к сожалению, сказал, что ему по-прежнему ничего не удалось добиться. Девушка до поздней ночи многократно набирала номер матери, однако, несмотря на верное подключение, никто не брал трубку.
У Муаида, когда он узнает, что случилось, вначале бледнеет лицо. Потом он приходит в такую ярость, что разбивает полсервиза в кухне. Он бросает красивыми фарфоровыми чашками и стаканами с посеребренным ободком о стену и кричит как полоумный. Успокаивается он во время уборки.
На следующий день после того, как выкрали мать, Марыся встает вместе с двоюродным братом в шесть утра. Она решает помочь ему в переполненной больнице, чтобы чем-нибудь заняться и не думать о случившейся трагедии. Снова то же самое: как только на горизонте появляется ее отец, жди несчастья. Марыся отдает себе отчет, что если тот планировал что-то сделать с матерью, то это уже случилось. Молчание телефона ее добивает, и в девять она вновь решает позвонить Рахману. С первого же раза получает информацию, что он вне досягаемости, потом – что абонент недоступен, и, наконец, – что такого абонента нет.
– Опять то же самое! Черт бы вас побрал! Мой мобильный с ума сходит, вместо того чтобы кратко сказать: ты отключена, как и пять миллионов твоих земляков, – жалуется она милой сирийской женщине-доктору, которой помогает в родильном отделении.
– Чтобы заблокировать нашу связь, применили какую-то программу. Не хотят, чтобы в трубке было глухо, потому что это нарушение гражданских прав. Лжет телефон? Лжет. Есть подключение? Есть. Значит, у всех ливийцев в одну минуту испортились аппараты или они не умеют ими пользоваться. Это такое замыливание глаз международного общественного мнения, какое происходило более шестидесяти лет.
– Что ты говоришь? Значит, это такие ловкачи?! И вдобавок делают все почти легально.