Когда эта мысль пролетает у нее в голове, она сама себе улыбается. Солнышко светит, птички щебечут, в отдалении шумит бирюзовое море… а ее компания такая грустная. Махди сидит напряженный и молчаливый, как будто кол проглотил. Самира, опустив голову, нервно теребит бахрому тонкой шали. Рашид, судя по его лицу, которое она видит в зеркале, по-прежнему бесится. «У него место на судне, он может выехать и податься куда хочет, – думает Марыся, удивляясь его настроению. – В конце концов, мы могли бы быть вместе, мама наверняка нам поможет. Она любит меня больше жизни и хочет для меня всего наилучшего. А наилучшее означает жизнь с Рашидом», – придумывает Марыся счастливый, но наивный сценарий. «Он человек не легкий, – подытоживает она после пары недель близости, когда лучше его узнала, – но никто не идеален. Я так сильно его люблю», – вздыхает она и кладет руку на накачанные плечи мужчины, который уже два часа сидит за рулем.
– Может, заедем в Лептис? – предлагает Марыся. – Можно было бы помыть руки, что-то перекусить, – уговаривает она, глядя на друзей.
– Это не экскурсионная поездка! – Самира даже бледнеет от злости. – Доедем как можно быстрее на место и спрячемся в больнице. Там нас защитят все международные законы и конвенции.
– Уже недалеко, – присоединяется Махди, впервые заговорив с начала поездки. – Может, потерпишь? Если так голодна, то вон пакет от Муаида, скорее всего, там съестные припасы.
– Ты еще инфантильная и безответственная! – не удерживается от критики тетка.
Марыся, скрестив руки на груди, откидывается на спинку сиденья и, недовольная, тихо ворчит себе под нос. Но уже через минуту молодая женщина взрывается:
– Да пошли вы! После того как ты обрела жизнь и получила еще один шанс, должна была бы радоваться, – обращается она к Самире, дотрагиваясь до нее указательным пальцем. – А вместо этого ты только и ждешь либо грома среди ясного неба, либо катастрофы. Не видишь очарования праздника, потому что все время трясешься от страха!
– Просто сейчас я очень хорошо знаю, что могу утратить! – повышает голос тетка. – Рашид! Остановись! Я должна проветриться!
Парень еще не успел съехать на обочину автострады, как женщина открывает дверь и выскакивает из машины. Она направляется к придорожным зарослям.
– Стой! – кричит во все горло Рашид. – Стой! Они минируют придорожную территорию!
Самира, подчиняясь, задерживается на месте, а Марысе и Махди становится плохо от мысли, что могло случиться.
Через минуту машина трогается с места. Они очень быстро проезжают спокойный Злитен, который простирается с правой стороны окружной дороги. Минуют пару постов, обсаженных лоялистами, которые не доставляют им ничего неприятного. Подъезжают к Мисурате. Издали видно, что город основательно разрушен. Некогда переполненные людьми четырнадцатиэтажные блочные дома, стоящие на окраинах города, были построены в современном восточном стиле турками. Сейчас они зияют пустотой. С той стороны, где идут бои, видны многочисленные следы после бомбардировок и минометных атак. В зданиях нет окон, кое-где есть строения с полностью вырванной стеной. Они напоминают раненого зверя с внутренностями наружу. Только в этом случае вместо кишок торчат изогнутые стальные пруты, вырванные из стен канализационные трубы, висящие на проводах кондиционеры. Тут, как и везде, виден домашний скарб и мебель, цветные пледы и шторы. Страшно проходить около таких зданий. Они могут каждую минуту рухнуть. Проезжающие приближаются к первому посту повстанцев. Около него – старые частные машины, по большей части пикапы, в кузовах которых стоят пулеметы, готовые стрелять. В автомобиле царит гробовая тишина. Никто не в состоянии двинуться. Только Марыся нервно дергает щекой, жуя от голода жевательную резинку.